— Вы были в ссоре?
—Да.
— Из-за чего?
— Из-за какой-то ерунды. И говорить не о чем.
— Все-таки расскажите.
— В тот вечер она замешкалась с ужином, а я, когда голоден, бываю очень раздражителен. Ну вот я и разозлился.
— Сильнее обычного?
— Нет. Но на сей раз долго не мог успокоиться. В последнее время я сильно страдал от того, что не налаживаются наши отношения. Я лег в постель, но заснуть не мог. Мой воспаленный мозг обуревали разные мысли. Я вдруг отчетливо понял, что все напрасно, что все мои старания ни к чему не приведут, мои надежды не сбудутся и мне никогда не избавиться от того, что стало для меня невыносимым. Причиной была жена. Я понял, что и в будущем нет просвета. Когда-то я мечтал о светлой жизни, но эта мечта угасала. Вернее, огонек надежды не погас совсем, но был при последнем издыхании и страшно чадил. Сомнения и страдания отравляли меня. И когда они окончательно меня доконают, я буду мертв. Вроде бы живой и все же мертвый. Я понял, что нет надежды, и все-таки хотелось что-нибудь придумать. Тогда и пришла мне в голову эта отвратительная мысль: «Хоть бы она умерла!» Почему я все-таки не убил ее? Последствия убийства меня не пугали. Наверно, тюремная жизнь была бы не хуже моего горестного существования. Но я понимал, что ничего не изменится, чему быть, того не миновать. Все пойдет прахом. У меня больше не было сил противиться судьбе, и я покорился ей. Я и забыл, что рядом со мною лежала жена. Я смертельно устал. Но это была не та усталость, после которой приходит крепкий сон. И по мере того как я терял силы, блекла идея убийства. Я ощутил полную опустошенность, которая наступает после кошмарного сна. Мною овладела тоска, я впал в бесчувствие. А когда стало светать, заметил, что и жена не спит.
— Когда вы встали, у вас все было как обычно?
— Мы просто не разговаривали друг с другом.
— Вам и тогда не пришла в голову мысль просто уйти от нее?
— Вы хотите сказать, что в этом случае осуществились бы мои надежды?
— Положим.
— Думаю, что нет.
Хан молча посмотрел на судью. Тот понимающе кивнул...
— Конечно, эти мысли не совсем то же, что предумышленное убийство. В этот день с самого утра я был очень взволнован, физически изнемог и нервы сдали. Не в силах оставаться на месте, отправился бродить по безлюдным местам. Я все время думал, что необходимо что-то предпринять, но мысль об убийстве, которая вчера пришла мне в голову, больше не возвращалась. Я даже не вспоминал о предстоящем выступлении. Если бы вспомнил, то, наверно, заменил бы этот номер другим. Наступил вечер. Подошла наша очередь выходить на сцену. Как ни в чем не бывало я продемонстрировал зрителям отточенность ножей, рассекая бумагу и вонзая их в пол. Вскоре вышла сильно напудренная жена в ярком китайском наряде. Все как обычно. Приветливо улыбаясь и раскланиваясь, она стала у щита. Захватив ножи, я занял свое место. Впервые со вчерашнего вечера наши глаза встретились. И тогда-то я понял, что зря не заменил номер, что если не удастся взять себя в руки, то все может плохо кончиться. Я пытался успокоиться, но не мог справиться со своими расшатанными нервами и с дикой усталостью, которая, казалось, пронизала меня до самого сердца. Руки мне больше не повиновались. Закрыв на мгновение глаза, я все же попытался сделать над собой усилие, но лишь ощутил дрожь в теле. Пора было начинать. Я метнул первый нож над ее головой. Он вошел в щит на сун выше обычного. Она развела руки в стороны, и я метнул по ножу под каждую из них. У меня было ощущение, что нож прилипает к пальцам, будто что-то его удерживает. Я уже не мог точно определить цель и после каждого броска благодарил судьбу, что не промахнулся. Я пытался взять себя в руки, но ничего не получалось. Скованность, охватившая мой мозг, передалась пальцам. Вонзив нож слева от шеи, я хотел было метнуть с правой стороны. И вдруг заметил ужас в ее глазах. При каждом броске она, видимо, сжималась от страха. Может быть, мое состояние передалось ей, а может быть, она предчувствовала, что какой-то из ножей вонзится ей в шею. Не знаю почему, но ее страх подхлестнул меня. Я почувствовал головокружение. Теряя силы, не прицеливаясь, почти вслепую я метнул нож...
Судья молчал.
— Тогда-то у меня и мелькнула мысль: «Наконец-то я убил ее!»
— Вы хотите сказать, что сделали это намеренно?
— Да, мне показалось, что я сделал это намеренно.
— Но затем вы опустились возле нее на колени и начали молиться. Не так ли?
— Да, я вдруг решил схитрить. Все думают, что я правоверный христианин. А я, делая вид, что молюсь, обдумывал, как вести себя дальше.
— Итак, вы были уверены, что сделали это намеренно?