Сама Катя была подстать всему этому великолепию. Стройная, загорелая красотка с волосами модного платиново-клубничного оттенка. Ухоженная настолько, что это казалось невероятным. Одетая стильно, с иголочки.
Сделав глубокий вздох, приказала себе успокоиться. Конечно, такие, как она, не будут дружить с такими, как я. Ничего страшного, подумаешь! Популярность мне не светит, но я к ней и не стремлюсь. Доучусь этот год, поступлю на юрфак МГУ, как всегда и хотела.
― Арина, ты как сюда попала вообще? ― наконец, заговорила дива.
― Эм-м, ― я снова слегка запнулась, уж больно наглым был ее тон.
Можно было бы попытаться поставить ее на место… но я в целом неконфликтный человек. Дима, мой парень, зовет меня Зефиркой — отчасти из-за внешности, но и из-за характера тоже.
― Выиграла конкурс и получила место бесплатно.
― Я-а-асно, ― протянула девица, ― то есть, ты одна из этих!
Я ничего ей не ответила. Может, я и Зефирка, конечно, но даже мне было трудно сдержаться и не ляпнуть на это что-нибудь оборонительно-агрессивное.
Начав постепенно разбирать чемодан, я заполнила свою часть платяного шкафа, выставила учебники на маленький письменный стол, разложила на полочке собственную косметику. Подойдя ко мне справа, Катя бесцеремонно схватила один из тюбиков крема.
― SPF-40, по-твоему, здесь пляжный курорт? Или ты вампирша?
С трудом сдержав желание вырвать драгоценный тюбик из ее пальцев, я снова призвала себя к спокойствию.
― Я альбинос, мне всегда нужно мазаться кремом.
― Альбинос? ― вытаращилась на меня соседка. ― Хм… а я решила, ты волосы в салоне так покрасила. Еще подумала, здесь точно что-то не сходится. Явно девочка из деревни, и тут вдруг салон. То-то мне показалось, что у тебя глаза красные.
От обиды подвело живот. Вовсе я не из деревни, родилась и выросла в Подмосковье, в маленьком военном городке рядом с Подольском — да это почти Москва! И если все Подмосковье деревней считать, то чем тогда лучше та самая Барвиха, в которой мы с Катей и находимся в данный момент?
И глаза у меня светло-голубые, в некотором освещении с фиолетовым оттенком. Красными они бывают только на фотографиях, да и то редко.
― Боюсь, трудно здесь тебе придется, альбинос-Арина. Чтобы стать у нас изгоем, тебе и одних красных глаз хватит, не говоря уже… обо всем остальном.
Я снова почувствовала себя цветком, выросшим в теплице. В моем военном городке все ребята знали друг друга чуть ли не с детского сада, и школьные классы состояли у нас всего из нескольких человек. И да, пока не научилась подкрашивать брови с ресницами, я порой привлекала к себе повышенное внимание, как со стороны детей, так и взрослых. Но…
Но никто и никогда не пытался задирать, унижать или оскорблять меня! Уж точно не из-за этого генетического дефекта, который и так порядком усложнял мою жизнь.
Помню, в детстве какой-то мальчик спросил свою маму, что со мной такое, и она спокойно объяснила ему, что мое тело не вырабатывает меланин, пигмент, отвечающий за цвет глаз и волос. И сказала ему, что я ничем не отличаюсь от других детей…
― Обо всем остальном?.. ― переспросила я.
― Ну, как бы, да, ― хмыкнув, Катя пожала плечами. ― Прости, но эти джинсы вышли из моды еще десять лет назад, когда ты их купила. И это что — масляная краска? ― она указала на маленькое желтое пятнышко на моей коленке. ― Ты хоть понимаешь, как убого это выглядит?
Мне в лицо бросилась кровь, душой завладела противная смесь злости и стыда. Я отвернулась от нее в другую сторону. Неужели ей доставляет удовольствие говорить мне гадости?..
Да, одежду я покупаю не в бутиках и даже не в сетевых магазинах, а в секонд-хендах и «Смешных ценах». Иногда заказываю на Алиэкспресс. Много хороших качественных вещей мне перешло от мамы — в этом возрасте у нее был точно такой же размер.
Нет, моя семья вовсе не бедная.
Большая часть зарплаты папы-подполковника уходит на лечение моего младшего брата, Бори. Еще в младенчестве ему поставили диагноз «спинальная мышечная атрофия»; моя мама заботится о нем и потому не может работать. Это заболевание лечится — всего один укол, и ребенок может почти полностью поправиться, но лекарство стоит больше двух миллионов долларов. Эти инъекции лучше всего действуют на детей до двух лет ‒ мы свой шанс упустили, и все же лекарства и сейчас могли бы значительно улучшить его жизнь.