– А вы знаете, что каждая пара обуви, которая есть у Энджелы, была изготовлена специально для неё? – приглушённым голосом спросила Элисон у близняшек. – И у неё есть сумочка к каждому платью. И на каждой сумочке – золотые инициалы.
– Заткнись уже наконец! – не выдержала Пат. – Кому это вообще интересно? Твоя дорогая Энджела – выскочка и задавака.
– А почему бы и нет? – Элисон, как всегда, тут же кинулась защищать новую подругу. – Её семья – древнейшая в стране, её троюродный брат – принц, и у неё ещё куча знатных родственников!
– Ты тоже задавака, Элисон, – с отвращением проговорила Изабель. – Почему ты вечно липнешь к таким людям? Разве ты не понимаешь, что главное – это то, какая ты, а не твои вещи?
– Я не задавака, – обиделась Элисон. – Мне приятно, что Энджела выбрала меня своей подругой. По-моему, она замечательная!
– Жаль, что Элисон не хватает мозгов, – посочувствовала близняшкам Бобби. – Честное слово, мне кажется, что она до сих пор не выучила до конца таблицу умножения.
Энджела Фэйверли и правда задавалась. Она кичилась своей семьёй, богатством, машинами и собственной утончённой внешностью. Энджела очень тщательно отбирала себе друзей. Ей понравилась Элисон, потому что она была хорошенькой и изящной, отлично воспитанной и, что самое главное, искренне восхищалась прекрасной Энджелой от всей своей наивной души.
Но, кроме Элисон, Энджеле в классе мало кто нравился. Бобби она невзлюбила за то, что та сравнила её с куклой. К Карлотте она даже близко не подходила.
К счастью, Карлотте это было глубоко безразлично. Черноглазая черноволосая девчонка раньше работала в цирке шапито и ничуть не стыдилась этого. Её мама-испанка была цирковой наездницей, а папа происходил из богатой семьи. После смерти мамы отец забрал Карлотту к себе. Она пошла в школу Сент-Клэр, а каникулы проводила с папой и с бабушкой. Со временем Карлотта выучилась хорошим манерам, у неё появилось много друзей, но она так и не забыла свою цирковую жизнь и часто развлекала окружающих разными гимнастическими этюдами, а иногда и вспышками ярости – Карлотта была по-испански вспыльчива и могла взбеситься из-за малейшей ерунды.
Элисон рассказала Энджеле обо всех девочках в классе и о Карлотте, конечно, тоже. Услышав о том, что Карлотта скакала на лошадях в цирке, Энджела брезгливо сморщила носик:
– Как её могли пустить в такую школу? Если бы мои родители узнали об этом, они ни за что не отправили бы меня сюда.
– А почему тебя отправили в Сент-Клэр? – с любопытством спросила Элисон. – Ведь это самая обычная школа, не модная и не шикарная.
– Я не хотела сюда ехать, – призналась Энджела. – И мама мечтала устроить меня в школу получше. Но у папы бродят всякие странные мысли, он считает, что с меня необходимо немного сбить спесь.
– Ну что ты, Энджела! – воскликнула Элисон. – Нет у тебя никакой спеси! У тебя вообще нет недостатков, честное слово!
Энджела очень любила, когда её хвалили, поэтому ей и нравилось дружить с Элисон. Она посмотрела на глупенькую подружку ясными голубыми глазками и улыбнулась ангельской улыбкой.
– Ты всегда говоришь такие приятные вещи, Элисон, – сказала она. – Ты самая милая девочка в нашем классе. А эта деревенская Айлин, и кошмарная Карлотта, и ужасная Полин Бингэм-Джонс просто невыносимы.
Надо сказать, что другие ученицы тоже были не в восторге от Полин. Задавалась она не меньше Энджелы, но только у неё это хуже получалось, поскольку никто не покупал ей таких красивых и дорогих вещей. Впрочем, это не мешало Полин презрительно задирать нос перед Карлоттой и недолюбливать острую на язык Бобби. Что касается Айлин, то Полин едва поворачивала голову в её сторону.
– Не понимаю, почему Айлин разрешили учиться в нашей школе! Что с того, что её мама работает здесь экономкой, – как всегда манерно протянула Полин. – Если так пойдёт, у нас скоро будут учиться дети кухарки и садовника! Казалось бы, хватит с нас Карлотты, у которой вечно такой дикий вид, как будто ей плевать на мнение окружающих.
У Карлотты в начале четверти всегда был дикий вид – возможно, на радостях оттого, что она наконец улизнула из-под сурового присмотра своей бабушки. Но большинству одноклассниц нравилась её необузданность и небрежность, поскольку всё это было частью характера весёлой, жизнерадостной девчонки. Карлотта знала, что Энджела и Полин её не любят, поэтому с огромным удовольствием начинала грубить, корчить рожи, а иногда даже внезапно пробегала на руках, когда они были рядом.
Но мисс Эллис категорически не одобряла подобное поведение в четвёртом классе, который считался переходным звеном между младшим и старшим возрастом. В этом году девочки должны были стать серьёзнее и прилежнее, превратиться в надёжных членов школьного сообщества. В пятом и шестом классах ученицам полагались небольшие собственные студии для работы вместо общей гостиной, а это также накладывало на них дополнительную ответственность.