— Этот твой, — показал Брок на рюкзак побольше и явно тяжелее.
Баки, интереса ради отогнул коврик багажника, под которым увидел матово блеснувший ствол винтовки.
— Давай возьмем, — весело предложил он. — Поохотимся. Я читал буклет, тут водятся олени.
— Тут нельзя охотиться, — заметил Брок.
— Плевать, сойдем с тропы, я запомнил карту, там есть замечательные места, поохотимся, разведем костер, я приготовлю тебе мясо.
— А ты умеешь? — удивился Брок.
— Умею, — все больше улыбался Баки, а потом взгляд его словно окунулся внутрь него, и он медленно заговорил. — Я охотился в войну. Когда жрать было совсем нечего. Я умею. И охотиться, и готовить. И разделывать. Я и человека могу…
— Человека и я могу, — усмехнулся Брок. — Баки, выстрел будет слышен на километры окрест.
— Как будто у тебя нет глушителя, — пожал плечами Баки, уверенный, что у Брока с собой есть все.
— Есть, — поник плечами Брок, понимая, что винтовку они возьмут, потому что он не хотел отказывать Баки в этом, по сути, невинном развлечении, хотя они и нарушали закон.
— Тогда решено, — и достал винтовку, принимаясь легко ее разбирать. А Брок достал глушитель, который лежал тут же рядом.
Уже через полчаса они вошли под своды лиственного леса, в котором буйно цвели каштаны, устремляясь своими белыми свечками в небо. Яркое полуденное солнце здесь рассеивалось, и они быстро шли по дороге, с которой собирались сначала свернуть на одну из известных троп, а потом Баки хотел потащить Брока куда-то в неизведанную глубь парка.
— Пойдем сначала низом, а потом поднимемся наверх через километров десять, — предложил Баки, когда они отошли достаточно от Фронт Роял и обжитых мест.
— А чем тебе не нравятся общечеловеческие тропы? — спросил Брок, который не ожидал от Баки такой прыти, особенно с учетом того, что в походах тот не бывал. А вот всякие марш-броски были хорошо освоены обоими. — Да не ломись ты так, мы на прогулке, — притормозил Брок разогнавшегося Баки.
— Извини, я привык быстро ходить, — и пошел медленнее. Но все равно на обычных туристов они не походили, потому что споро преодолевали километр за километром, умудряясь наслаждаться красотами горной природы.
Когда они уже собирались свернуть с тропы, Брок предложил пообедать, и они разогрели на газовой горелке несколько банок консервов.
Брок не сильно жаловал походы, он затеял все это только для того, чтобы спокойно побыть с Баки только вдвоем, хотя и мог это сделать в тишине квартиры, но почему-то решил, что так узнает больше. И действительно узнавал. Баки нравилась природа, он глазел по сторонам, точно выбирая, куда ступать. А еще Брок понял, что Баки плевать хотел на законы, да и человеческое общество не жаловал, впрочем, как и сам Брок. Тут, в лесной глуши, Броку показалось, что Баки даже ожил, что ему тут было понятнее и приятнее, чем в городе, хотя считал, что Актив приучен работать только в городах.
Они давно свернули с хоженой тропы, оставшись только вдвоем, наедине с природой, и Брок вдохнул полной грудью, поняв, что за ним никто не следит, не прослушивает его разговоры, что не надо все контролировать, опасаясь сказать или сделать что-то, что будет неверно интерпретировано. И понял, что правильно сделал, что вытащил их в Шенандоа.
Они отмахали километров тридцать, когда настало время искать место для лагеря. Вокруг была тишина, но не тишина ночного города, разбиваемая шумом проезжающих машин, а другая. Голосили птицы, ветер пел в кронах деревьев, шуршали, разбегаясь от них, мелкие животные, но все равно было тихо. Спокойно.
Баки шел впереди и наслаждался свободой, полной и безграничной. Он давно не испытывал этого чувства, даже забыл, какое оно, а вот сейчас вспоминал. И ему нравилось. Он был благодарен Броку, что тот не запер его в квартире, как Стив, позволяя прогулки в парке, полном народу, а вот так взял и вытащил из опостылевшего города, сам не зная, какой подарок сделал для Баки.
— Эй, притормози, — снова окликнул его Брок, хотя совершенно не отстал. — Смеркается, скоро солнце сядет.
— Да, через час, — глянул на просвет в кронах Баки. — Давай поднимемся вооон туда, — он указал рукой на небольшой уступ, до которого было еще пара километров, — и оглядимся.
— И кто говорил, что ты только в городе работаешь, — проворчал Брок, но Баки его услышал.
Они преодолели эти пару километров минут за двадцать, и оказались на скальном уступе, свободном от деревьев, и смогли оглядеться. Под ними лежал, переливаясь всеми оттенками зелени лесной ковер, где-то взлетали, голося, птицы. С другой стороны стеной поднимался лес, и они стояли, словно были единственными людьми в этом мире, глядя в стремительно темнеющее небо на западе.
— Смотри, — указал Баки вбок, и Брок тут же повернул туда голову. — Вон, видишь, поляну?
— Вижу, — кивнул Брок.
— Думаю, там должен быть ручей, он как раз вооон оттуда начинается, — он указал на поросшую мхом скалу.
— Бля, я думал, тебя за ручку вести придется, а ты тот еще походник, — изумился Брок.
— Меня учили, — пожал плечами Баки. — Были миссии в таежных лесах зимой. Были в горах Кавказа и на Урале. Но больше всего я ненавидел тундру.
— Почему тундру? — несколько опешил Брок от такого откровения. Он вообще не ожидал, что Баки будет делиться с ним такими подробностями из жизни Зимнего, а вот оно как вышло.
— Там всегда холодно, даже летом, и негде спрятаться. Голые сопки, — ответил Баки, который, не помня конкретных миссий, почему-то хорошо помнил природу и навыки ориентирования. У него вообще всегда было все в порядке с навыками, особенно с навыками лишения жизни ближнего своего. — Пойдем, там точно есть ручей.
И действительно, один край небольшой поляны, которая раскинулась среди звезднолистых кленов, огибал быстрый чистый ручей с каменистым дном, которое было хорошо видно.
Солнце, похоже, еще не закатилось за линию горизонта, но с этой стороны горной гряды, да еще и в лесу, уже властвовали густые сумерки.
Баки помог Броку поставить палатку, они кинули внутрь коврики со спальниками, и принялись разогревать нехитрый консервированный ужин. Брок уселся на маленький складной стульчик, а Баки просто на землю.
— Тушенка, — прокомментировал Баки их ужин.
— Ты что-то имеешь против? — вскинул бровь Брок. Между ними стоял, освещая небольшой пятачок земли, фонарь.
— Кто бы был против, я никогда, — усмехнулся Баки, но потом ответил. — Нет, просто вспомнилась война. Ко мне приходят воспоминания иногда по ассоциациям, но ничего конкретного. Но одну историю я помню хорошо.
— Расскажешь? — поинтересовался Брок.
— Да, почему нет, — пожал плечами Баки. — Я тогда был Зимним. Ты доешь только, и я расскажу.
Броку было безумно интересно, что такого можно было ему рассказать из миссий Гидры, что ему еще и доесть надо было. Но он не стал настаивать, предполагая, что Баки лучше знает.
Брок действительно думал, что Баки будет не то чтобы беспомощным, но явно не таким прытким, каким себя показал Броку. И это радовало, это говорило о том, что Баки живой, он хочет жить. И что Брок был прав в том, что вытащил его подальше от людей и городского шума. Правильно угадал.
— Так вот, — когда они поели и аккуратно сложили мусор, чтобы унести его с собой, начал Баки. — Было это не знаю, в каком году, потому что про год мне никогда не говорили, но явно давно. Сентябрь в тундре. Меня и группу поддержки с проводником из местных перебрасывали вертушкой на какую-то базу. Не помню, что случилось, но вертушка рухнула и загорелась. Все, правда выжили, а, сам понимаешь, там на сто километров okrest нет нихуя. И вот сидим мы, мужикам холодно, жрать нечего и идти некуда. Где мы, тоже представление слабое, ну, я-то представлял, и даже добраться бы мог, наверное, но мне такого приказа никто отдавать не стал. День сидим, пытаемся что-то жечь, чтобы не замерзнуть совсем. Два. Мужики потихоньку слабеют, но ждут, потому что их-то, хрен, а вот меня искать должны точно. А наш проводник все про какой-то kopal’hem говорит. Мол, силы даст, протянуть поможет. Я так и не понял, что это за хуйня такая, из его рассказов. Но мне вообще тогда было на все плевать. На третий день, когда совсем невмоготу стало, бойцы отпустили этого чудика за этим kopal’hemom. Он ушел. Сидим, ждем. Пошли шепотки, что свинтил наш проводник в дальние дали. Но нет, к вечеру приперся с подгнившей мороженой тушей оленя. Вот, говорит, священный kopal’hem. Его-то, мол, и можно жрать. Он нажористый, вкусный. Деликатес вообще. Не знаю, как остальным, они тоже ели. Но меня блевать не тянуло. Ну как, гнилое мясо с жиром, но жрать можно. Холодное, так нормально, а кто-то грел, так вонь такая стояла, что плюнули на это дело, и жрали холодным. На утро кто блюет, кто просто с животом мается, а мне и проводнику хоть бы что. Короче, когда вертушка поисковая нас нашла, в живых остались я да проводник, — Баки хохотнул, ему эта история казалась забавной, а Брока передернуло. Он понял, почему Баки предложил сначала поужинать, а потом рассказать. — В общем, трупы собрали, проводнику пулю в лоб, а меня на базу вернули. Вот.