Она выдергивает руку из моих пальцев и отступает на пару шагов.
— Лайла? — растерянность в моём голосе вызывает у Акха смех.
Девушка молча пятится назад, а затем резко срывается на бег, пытаясь скрыться за иссиня-черными стволами многолетних сосен.
— Взять её! — словно спускает псов с цепи.
Кто-то из ангелов кидается следом за ней. Акх улыбается, хватая меня за загривок. Пытаюсь отцепить его руки.
— Вот и настало время выбирать, Кас, тьма или свет? Я убью тебя, если ты на стороне падших.
— Отпусти! — пытаюсь вырваться. — Если все правда, то Каф в безумной опасности! Я должен ему помочь.
Акх отшвыривает меня в снег, а я в безмолвном приступе бешенства сминаю пушистые снежинки в бесформенные куски. Лайла… Она… Все было ложью! Все, от начала и до конца, за исключением чертового Знака Предназначения. Выходит, она с падшими, и история о погибшей матери и отце-генерале — способ переманить меня на свою сторону?! Каф… Ради Мергинэта!..
Акх как раз отвлекся на раздачу команд своим. Подскакиваю, как ужаленный. Ноги несут меня так быстро, что окружающая картинка мельтешит перед глазами. Таверна, надо добраться туда, оповестить празднующих, застать Кафа живым… Защитить, если понадобится. Он сам учил меня драться, я сумею. Хоть сколько-то, но продержусь!
Вылетаю на площадь — и сердце пропускает удар.
Всполохи пламени лижут почерневшие доски. Кровли уже нет, крыша хищно скалится обнаженными балками. Тьма, подогреваемая адским пламенем горящей таверны, множество черных крыльев вокруг. Одни, вторые, третьи. Мечи в руках. Они бьются со светлыми. Снег шипит от раскаленных углей, сыплющихся со стен, от горячей крови, обагряющей девственно-чистый покров.
Все, что мне дорого, — горит в безжалостном огне одного невинного желания.
Шаг, второй. Я смотрю на пламя — и не боюсь его жара. Словно что-то в подсознании толкает вперед.
— Нет! — голос Лайлы доносится издали, а затем возникает совсем близко, будто кричат в самое ухо.
Меня перехватывают возле двери две пары крепких рук. Чернокрылые… Падшие! И Лайла рядом — как белая ворона на их фоне.
— Ты погибнешь там, Кас!
Не отвечая, я смотрю в огонь, пляшущий среди стен. Кафриэль… Как же я мог… Как мог оставить его одного?!
— Идем со мной, — холодные пальцы проходятся по лицу, чуть поправляя спадающие на лоб прядки волос. Но сейчас они не успокаивают. — Падшие без пяти минут победили, Шимриэтар набрал силу. Идем… Ты будешь как дома, всем обещано единство. Полукровки, падшие и светлые будут жить бок о бок, когда мы победим!
— Ты уже врала мне! — чуть не рычу в ответ, стараясь не глядеть ей в глаза.
— Да, я полукровка, воспитанная падшими, а не светлыми, — мягкий тон заволакивает уши. — И я хочу единства. Разве ты никогда не хотел этого? Это наш шанс, Кассиэль. Ведь мы нашли друг друга.
Дышу загнанно, будто бегу, и куртка кажется несусветно тесной. Разум плывет, а сердце трепещет. Ей нельзя доверять. Нельзя! Один раз она уже солгала.
А так хочется… Так больно от лжи, я хочу просто ей верить…
Но Кафриэль дал мне жизнь. Я не могу его бросить.
Не знаю, откуда берутся силы. Внутри будто что-то лопается, жар тягучей лавой проходит по жилам. Кричу, расправляя крылья в стороны. И падшие, что держали руки, невесомыми куклами отлетают в стороны.
Даже не замечаю, как оказываюсь в горящей таверне. Угольки валятся с балок, но не обжигают кожу. Мне даже не жарко.
— Каф! — ору, надрывая горло. — Кафриэль!
Прошу тебя, отзовись…
— Кафриэль! — озираюсь по сторонам.
Я не могу потерять его!
— Желания порой способны играть с нами злую шутку, Кассиэль. Ты всегда должен осознавать их вес и главное — последствия. Они не должны никому вредить.
Вокруг никого.
— Нет, пожалуйста, только не он…
До ушей доносится слабое:
— Я здесь, Кас…
Что-то рушится вокруг, трещит огонь, но словно чутье ведет меня. Дым от огня даже не застилает глаза, и вижу я невероятно четко. Нахожу Кафа, придавленного одной из балок. Архангел слабо улыбается:
— Беги, падшие в городе…
— Я не брошу тебя.
Пытаюсь приподнять балку. Тяжелая. Но, слава Мергинэту, ангелы — крепкие создания.
— Кас, уходи. Они ещё здесь, я чую.
— Здесь. — Упираюсь ногами покрепче, и балка наконец поддается. — Лайла с ними. Она лгала… Она привела их сюда! Они хотят, чтобы Шимриэтар победил и наступило единство! Но разве может такое быть?!
Каф делает глубокий вдох, заходится в приступе тяжелого кашля. Ангелу нечем здесь дышать. Но почему тогда я могу? Врожденная способность от папаши? Что ж, хоть что-то сгодилось.
Тащу Кафа на себе. Последние перекрытия с хрустом валятся вниз, едва пересекаю порог. Вовремя. Такого удара можно было бы и не пережить. Белые и черные перья вальсируют в пылу сражения, голубое и золотое пламя перемежаются друг с другом, бросая отсветы на снег.
В лазарете уже ажиотаж, но Кафа принимают сразу, едва узнав. Целители подлатают его быстро, критичных травм нет.
А я понимаю, что не могу ждать. Я должен быть там, в строю Оплота. Должен защитить место, которое стало мне домом. Пусть не всегда дружелюбным.
— Кас, — поняв мой настрой без лишних слов, Кафриэль протягивает ножны с мечом со своего пояса. — Будь осторожен. И помни: ты рос, как ангел. Но это не значит, что нельзя использовать наследие падших, когда в этом есть необходимость.
— Как, если я ничего о нем не знаю?
— Оно само подскажет тебе, — улыбается он. — Как с огнём.
Киваю и напоследок крепко его обнимаю.
— Я постараюсь вернуться.
По пути до основного поля битвы я сбрасываю с себя куртку. Воздух легким облачком пара покидает легкие. Я смогу, ведь не зря учился? Но истинным новогодним чудом сегодня станет победа — падших куда больше, чем нас…
С криком бросаюсь в бой. Клинки хищными отблесками мерцают перед глазами. Один взмах, второй — и первый падший валится на снег, захлебываясь в собственной крови. Раскаленная жаром схватки, она брызгает мне на лицо, согревая покусанную морозом кожу.
Вскоре я перестаю разбирать лица врагов. В этом бою нет чести, нет идеи. Мясорубка, порожденная расколом пантеона, делением на падших и светлых. И мы лишь жертвы этой игры.
Слова Лайлы всплывают в разуме сами собой. Была в её словах доля правды, или же мне попросту хочется ей верить?..
Сталкиваюсь с кем-то спиной, резко оглядываюсь. Акх. Он молча кивает мне и отворачивается, держа меч наготове. Так биться удобнее — сзади не подойдут.
Время растянулось в вечность. Кровь, везде кровь, лицо неприятно стянуло от засохшей корки. Руки то и дело пронзает короткая усталая дрожь. И я чувствую фантомную боль. Где-то сражается Лайла. Еще жива… Она на стороне врагов, но как же хочется, чтобы она выжила, просто хотя бы выжила в этой бойне…