Если Марья Семеновна случайно видела вас идущей под руку с молодым человеком - назавтра же все будут знать, что вы тайно вышли замуж, уже сделали три аборта, а муж у вас - наркоман и любитель распустить руки.
После моей травмы, Марья Семеновна распустила по дому слух, что меня два раза уже вынимали из петли, а один раз я резала вены бритвой. И спасли меня только потому, что мать, решив застать отца с любовницей, пришла домой не вовремя.
Так-то.
Логика тут не участвовала. А любой, кто просил объяснить, как, сидя в инвалидном кресле можно сделать петлю и накинуть на люстру, и какой придурок отец приведет домой любовницу, когда там больная дочь - тут же объявлялся врагом номер один.
Поэтому на пришельца я посмотрела с явным недоверием.
- Я племянник. Из... Крыжополя. Проездом в городе на два дня, - объяснил незнакомец. - Услышал, как вы играете - и решил зайти познакомиться. У вас талант.
- спасибо. - Грубить было... некрасиво. Все произносилось таким тоном, что хотелось просто изви-ниться за свои нелепые подозрения. И сказать: "вали отсюда, не терзай душу" было еще более невеж-ливо. Он же не виноват. Ни в чем. Только... почему он такой красивый...
- Расскажите, вы играете с детства?
- Нет. Это недавно.
- в то же время, когда? - мужчина (почему-то мне и в голову не пришло назвать его парнем, мужи-ком или братком) кивком указал на мои ноги.
Догадливый. Я сидела в инвалидном кресле. Но ноги были прикрыты одеялом. Мне было неприятно, что кто-то на них смотрит.
- Да.
- Немногие бы справились с собой после такого кошмара, - тихо произнес он. - Вы выплескиваете боль в музыке? Да?
Я кивнула.
Незнакомец подошел ко мне и опустился на колени рядом с креслом. Взял мои руки в свои ладони. И мне показалось, что все поплыло перед глазами. Словно в детстве на карусели. Голова стала легкой, а внутри шевельнулось давно забытое шальное веселье. Рядом с ним мне не было больно.
- Меня зовут Сергей. А вас?
- Яна.
Я не узнала своего голоса.
- Расскажите мне все о себе, Яна.
Я хотела, было, сдержаться, но - напрасно. Слова полились потоком. Я рассказывала о родных, о своем детстве, рассказывала то, что позабыла сама и то, что никому не рассказывала. Сбивчиво, сум-бурно, перепрыгивая с одного на другое, не пытаясь представить себя в лучшем виде, я просто гово-рила, захлебываясь невыплаканными слезами и жалуясь на несправедливость мира...
И падая, падая, падая и растворяясь в его черных глазах.
Полностью открывая ему и разум - и душу.
***
Сергей.
Это оказалась девочка восемнадцати лет. Симпатичная. Ее нельзя было назвать красавицей. Прямые русые волосы. Серые глаза. Самые обыкновенные черты лица. Худенькая фигурка. Серая мышка. Та-ких в толпе миллионы. На них не оборачиваются второй раз.
Яна.
Девочка, искалеченная в результате несчастного случая.
Девочка, пожертвовавшая собой, чтобы спасти чужого ребенка. И не ждущая за это никакой благо-дарности.
Девочка, у которой хватило сил не показывать родным свою боль и тоску.
Я восхищался ей.
Ввести ее в транс оказалось очень легко. Я чуть подтолкнул - и она раскрылась передо мной, полно-стью обнажая душу.
Она говорила - а я слушал - и не видел выхода.
Я чувствовал ее боль ее отчаяние, ее безнадежность. Она боролась, но в душе ее были только боль и тоска. В другой раз я предложил бы ей - отпустить ее душу на свободу.
В другой раз.
Если бы Яна была другим человеком.
Если бы я был другим.
Она говорила и говорила. Я слушал. А потом, когда она замолчала и обессилено поникла в кресле, стал рассказывать сам.
Что такое жизнь вампира?
Рожденный воинственной Керой, которой был не нужен, от такого же вампира, ребенка другой Керы и Таната. Тысячелетний скиталец. Бродящий по земле, не зная покоя и отдыха. Не ведая привязанно-стей. Разве можно любить бабочку-однодневку? Разве можно привязываться к существу, которое уже завтра умрет? И ты останешься выть на его (ее?) могиле.
Можно.