«Вепрь» мчался вперед. Подгорные карлы хорошо поработали, прорубив сквозные туннели через все свое царство. Внедорожик держал приличную скорость, на радость любителя экстремальной езды Толяна, и окружающие пейзажи так и мелькали за окнами. Шурфы, рядом с которыми валялись отвалы полудрагоценных камней, россыпи мифриловой руды, за которые Китеж-град готов был любые деньги заплатить, сложные механические устройства, как правило, на мускульной тяге, целые галереи съедобных мхов и грибов, освещаемых сложной системой проводящих свет с поверхности зеркал. Огромные печи-домны, еще даже не остывшие, прогреваемые теплом подведенной из глубин земли лавы. Даже целый зоопарк, единственное, что заинтересовало Толяна с Коляном – огромная пещера, все стены которой были заставлены клетками, от совсем крошечных, где какие-то крысы жили, до средних, откуда на отряд взирали глаза голых, одичавших людей (местные гномы считали людей одной из разновидностей обезьян), и до огромных. Была одна клетка-великан, высотой добрых два десятка метров, где, лютуя и стегая решетку огненным бичом, бился самый настоящий демон, время от времени, подвывая от ужаса. Впрочем, судя по окружающему эту клетку слою пепла и обгорелых прутьях, огненный демон сидел тут уже не год и не два, так что волноваться, что эта тварь сейчас вырвется на свободу, не стоило.
– Круто! – прокомментировал Колян. – Слышь, Олег, а че это такое сидит? Его стрелять можно?
– Это балрог, – пояснил вампир, – его стрелять можно, но не нужно, во-первых он несъедобный, во-вторых сразу же в пепел после смерти превращается. Реликтовый, между прочим, вид, вымирающий, кремниевая форма жизни, они землю миллиарды лет назад заселяли, потом в недрах попрятались, наружу почти не вылезают. Надо же, балрога пленили, а Горыныча испугались… – покачал головой Олег. – Странный народ эти гномы, ничего не боятся, кроме драконов и большой воды.
– Олег, но как они могли справиться со столь великой силой? – изумлялся Всемир, – Я лишь слышал про огненных демонов бездны, одолеть их считается выше сил человеческих…
– Одолеть их проще простого, – отмахнулся Олег, – заманить в ловушку, они на тепло лезут, потом чем-то остудить, например, пару тонн воды на голову вылить. И готово – каменюка каменюкой, дохлее не бывает, а если потом прогреть – оживет. Главное, глупости не делать – с мечом против такого делать нечего, если, конечно, жизнь дорога.
Толян тем временем, решив, что конкретные пацаны в зоопарках не охотятся, уже вел машину дальше, так что зал с одичавшими людьми и беснующимся балрогом остался позади. А впереди уже буквально через пол часа героев ждали ворота, ведущие из подгорного царства на волю, во внешний мир. Как и первые, распахнутые настежь – страх перед драконом оказался сильнее вошедшей в легенды педантичности гномов, и они, уходя из дома, даже не соизволили закрыть за собой входную дверь.
Машина выехала наружу, и перед нашими героями предстала огромная пустынная красно-серая равнина, подсвечиваемая лучами заходящего солнца. Ни кустика, ни деревца – начинаясь от самого хребта, покрытая пожухлыми травами, равнина уходила до горизонта, способная вызвать тоску и депрессию даже у самого морально стойкого человека.
– Темные земли… – пробормотал Всемир.
– Ночью все земли темные, – отмахнулся Олег. – Толян, тормози. Будем тут ночевать.
– В натуре! – согласился бритоголовый шкаф.
Привал был устроен прямо у ворот подгорного царства – «Вепрь» заправлен очередной порцией медовухи, желудки героев, сытным ужином. Как бы ни был уныл окружающий пейзаж, на аппетит истинных богатырей такие мелочи повлиять не способны. Это Любославу кусок в горло не лез, да Всемир пол часа грыз да жевал утиное крылышко – Колян с Толяном уплетали за обе щеки с истинным аристократизмом дорвавшихся до «жрачки» орангутангов. Олег, в свое время побывавший на званных приемах почти во всех европейских королевских дворах, задумчиво грыз краюху черного хлеба, изучая что-то в темнеющих небесах.
– А вот и Горыныч полетел, – тихо пробормотал он.
И действительно – там, над горами, в небесной выси, стремительно мчался куда-то на запад огромный треглавый дракон, извергая струи пламени. Внушающий ужас древний реликт ушедших эпох летел прочь, воображая себя властителем земным и небесным.
Дракон умчался быстро. Кроме Олега, его никто даже и не заметил – все были заняты более приземленными делами, Колян с Толяном ели и пили, Любослав молился, Всемир тосковал о несбыточном.
– Олег, это темные земли… – подсев к вампиру поближе, сообщил Древощит. – Земли обмана и предательства, земли тоски и вечных иллюзий. Тут ничему нельзя верить, в древние времена на эти земли было наложено страшное проклятье, и люди ушли отсюда. А те, что остались, уже не люди. Это… Это прислужники тьмы. Они лишились души, получив взамен загадочные колдовские силы, понять природу которых не в силах наши волхвы. Это сила… Она не от богов и не от демонов, она…
– Ты главное скажи – эти самые, темные, у них кровь какого цвета?
– Кровь? – Всемир удивился. – Красная у них кровь…
– Ну и прекрасно. Раз кровь красная, значит, они точно так же умеют ее проливать, значит уже не бессмертные, а все остальное особой роли не играет, – подытожил Олег.
– Олег, я знаю, ты великий герой, быть может, знай мы твое истинное имя, лежать нам у твоих ног, но темные земли страшны! Они убивают не честной стрелой, а мороками и наважденьями, внушая живым ужас и желание избавиться от бренного тела…
– Во-первых, Всемир, меня на самом деле зовут Олег, а во-вторых, ты посмотри на наших богатырей, и скажи мне честно, они похожи на людей, которым надоело бренное тело?
Колян с Толяном действительно на таких были не очень похожи. Веселые, счастливые, они, сидя в обнимку, только что продегустировав «пшенный хмель», весело распевали нечто задорное, не в такт и фальшивя, зато от всей души. И не волновали их никакие земли, темные или светлые, никакие драконы и маги, они наслаждались жизнью и прекрасным сафари, которое им организовал Олег.
– Быть может ты и прав, – задумчиво признал Всемир, – говорят же, что тем, кто духом чист и сердцем открыт, никакие призрачные мороки темной земли не страшны, тем же, кто свершил в своей жизни зло, никогда не пройти через эти края, ибо страшнее самых лютых хищников наваждения моральных терзаний…
– Ну, тогда точно можно не волноваться! – улыбнулся Олег. – Уж чем-чем, а моральными терзаниями наших богатырей не испугаешь!
А пока отважные герои обсуждали моральный облик друг друга, дракон летел на запад. Он почуял своего врага, поджидающего у самого входа в гномьи пещеры и готового в любой момент укрыться там от драконьего пламени, но не тронул его. Не только по этой причине. Дракон слишком хорошо помнил, чем закончилась их прошлая встреча, а потому не хотел больше рисковать. Уничтожить Олега должны будут другие – те, кто в свое время поклялся служить дракону, и теперь настало время исполнять принесенные клятвы. Дракон летел на запад. В темные земли, где, укрытый вечным мраком, на одинокой скале стоял величественный замок. Там уже ждали огромные сундуки с золотом и прочие дары, томились в высокой башне приготовленные в жертву юные девственницы. Но дракону этого было мало. Он летел, чтоб потребовать службы темных воинов, и первым их делом будет именно Олег. «Проклятый вампир погибнет!» – твердил, как буддийскую мантру, сам себе древний дракон.
– Не дождешься, Горыныч! – усмехнулся Олег, прекрасно умеющий улавливать исходящие от дракона эманации магической силы.
Вампир тоже готовился к бою. У него не было верных союзников, если не считать храпящую рядом честную компанию, Олег не умел извергать пламя, зато он обладал тем, чего у Горыныча никогда не имелось – человеческим разумом. И сейчас, уютно устроившись и созерцая сверкающее звездами небо, вампир предавался воспоминаниям…
Народная память штука очень забавная. Народ совершенно спокойно забывает одних героев, придумывает других, третьих смешивает с четвертыми, а пятых разделяет на шестых и седьмых. Никто уже не вспомнит о Руде Пыхатом, легендарном славянском князе, создавшим первое централизованное государство, само его имя исчезло из истории, зато все прекрасно помнят Добрыню Никитича, который ничем в жизни не прославился, кроме того, что он князю Владимиру родным дядей приходился. Илье Муромцу, реальному богатырю, чьи мощи в Киево-Печерской Лавре лежат, приписаны подвиги, о которых он сам не ведал, а из всех воспоминаний о Вольге в памяти народной остался лишь поход в индийское царство, куда тот ходил по сугубо личному делу, да встреча с неким Микулой Селяниновичем, с которым Вольга никогда в жизни не встречался. Впрочем, Олег не обижался на народ, за последнюю тысячу лет ставший родным – за славой он никогда не гнался, имя свое любой ценой превозносить не любил. Его даже забавляло, что былинный Вольга, он же Волх, упорно назывался сыном змия, в то время как реальный Олег того самого змия гнал в три шеи из русской земли.