Кое-что Гаспар поведал и о свободных очках параметров, коих у меня насчитывалось числом два. Но общедоступные знания пока были слишком отрывочны, чтобы сложить из них полную картину. В Лагере имелось всего около дюжины игроков второго уровня. И почти все они действовали по одной схеме: повышая восприятие, чтобы меньше зависеть от освещения. А следом – живучесть и выносливость, чтобы не слечь с лихорадкой, постоянно вдыхая споры местных грибов.
Последнее в большей степени относилось к тем, чей параметр живучести был ниже шести. Поэтому были и те, кто решился на эксперименты. Так, на первое место по болезненности игроки ставили ловкость, затем силу, выносливость и дальше по ниспадающей. Разве что охотников распечатать удачу в Лагере не нашлось – этот параметр оставался тёмной лошадкой. По времени же изменения не занимали больше трёх-пяти минут.
Но сведения эти в массе своей всё ещё оставались состряпанными на скорую руку догадками, хотя и преподносились будто какие-то откровения. Доверять им всецело я себе позволить не мог. Равно как и, находясь в заведомо недружелюбных условиях, хотя бы на миг ослабить контроль. Тот же Гаспар мог намеренно вводить меня в заблуждение, чтобы взять тёпленьким и беспомощным в процессе болезненной перестройки организма. Последнее, конечно, проходило скорее по разряду параноидального бреда, но всё же, всё же...
Тем не менее, «солить» очки тоже не казалось хорошей идеей. К счастью, в этом вопросе существовал компромисс. Нужно вложиться в то, что наверняка не потребует коренной перестройки организма: интуиция, интеллект или восприятие. Последнего у меня от природы хватало с запасом. Наиболее подходящей моим запросам была интуиция – расовый параметр, показавший себя довольно полезным в хозяйстве. Впрочем, оставалась ещё удача, но этот эфемерный концепт вызывал во мне слишком уж противоречивые чувства. Так, вложившись на пробу в интуицию и не почувствовав ничего, кроме легкой щекотки где-то под черепом, я смело отправил вдогонку и второе очко.
Интуиция: +2 (9/10)
Игроки, охранявшие Гаспара, вдруг выхватили оружие. Я напрягся было, но, проследив направление взглядов, осознал, что опасность приближается с другой стороны. Со стороны основного лагеря, улыбаясь во все тридцать два, шагал Исайа в окружении небольшой, но очень недовольной чем-то (или кем-то) делегации. В составе коей без особого удивления обнаружился мой старый знакомец с британскими корнями. Патрик, уровень 1, по своему обыкновению прятался за спину рослого джентльмена, который будто совсем недавно сменил привычный костюм тройку на мешковатый комплект игрока.
– Долго же они собирались с духом, – подтвердил Гаспар мои опасения о неслучайности встречи. – Не дёргайся, Линч. Адаму нечего тебе предъявить, а напасть прямо в Лагере – кишка тонка.
– Не понимаю, о чём ты, – сухо заметил я, сместившись так, чтобы сохранять дистанцию с обеими сторонами назревающего «любовного треугольника».
– Разумеется. И тем не менее, спрячь оружие – оно тебе не пригодится. Здесь будут переговоры, а не перестрелка.
– Добрым словом и пистолетом... Слышал о таком?
– Когда пистолет есть у каждого, необходимость в его демонстрации отпадает сама по себе. Любую проблему можно решить словами.
Адам Брайт, уровень 2 – услужливо сообщила Система, избавив очередного британца от необходимости представляться. Не многовато ли англосаксов на квадратный метр? Будто кривая нормального распределения внезапно дала петлю. Или Система решила основать на Лакконе IX моноэтническую диаспору? Маловероятно, учитывая подчеркнутую формальность всех её действий. Скорее, простое совпадение... И горстка долбанных пассионариев, сующих всюду свой аристократический нос.
– Ты укрываешь у себя убийцу, Гаспар! – театрально вскричал джентльмен, тыча в мою сторону пальцем и гневно раздувая крылья носа.
– В самом деле? – вздёрнул брови американец, всем видом показывая, что не может поверить своим ушам. Ещё один актёр без «Оскара». С такими способностями ему бы в политики, а не в студии штаны просиживать. Впрочем, если все игроки за столом знают правду, блеф – не более чем завуалированное оскорбление. Или провокация, чем, собственно, они здесь и занимались.