Молодой мистер Бутрос отправился в Эссекс, чтобы подняться на гору с компаньоном. Несмотря на то что он считался умелым альпинистом, что-то пошло не так, и он упал с вершины откоса. Его друг Алан Дикки, который был ведущим в подъеме, уже забрался наверх и страховал Бутроса, но веревка оборвалась.
Это, конечно, очень печально, но больше меня удивило очень длинное и цветастое описание сцены. Репортер посвятил несколько абзацев описанию тела несчастного Бутроса, лежавшего с раздробленными костями на куче свитых веревок у подножия скалы. Дикки, его друг, как говорят, был потрясен случившимся.
Я рассказал о статье Холмсу, который в ответ промычал что-то нечленораздельное. Затем он спросил, упоминалась ли в статье перетершаяся веревка. Я еще раз перечитал статью – и действительно, репортер упомянул перетершиеся куски размотанной веревки.
«Это все равно убийство», – сказал Холмс.
Почему он пришел к такому выводу?
Прямолинейные головоломки
Приятное озеро
«Странное дело о ребенке-вороне» занесло Холмса и меня в деревню в Гвинедде под названием Абергинолвин. Добираться туда оказалось дьявольски долго, но Холмс настаивал, что нам нужно узнать некоторые подробности самим. Так что одним серым утром мы оказались в небольшой часовне на берегу ледникового озера Тэл-и-Ллин, из которого вытекает река Дисинни.
В часовне мы нашли простой алтарь, на котором была написана небольшая проповедь о десяти заповедях, а также лежали традиционная ткань и Библия. Над алтарем было выбито любопытное послание, явно старинное:
Холмс посмотрел на него и нахмурился, затем повернулся ко мне; его глаза сияли. «В последней строчке не хватает буквы N», – сказал он.
«И явно не только ее», – ответил я.
«Да, так и есть, – сказал он. – Не хватает еще ровно одной буквы – если точнее, ее не хватает более чем в десятке мест».
Больше он ничего не сказал, и мы сидели там до тех пор, пока я не расшифровал послание.
Время было уже позднее, но делать нечего. А вы можете сказать, как звучит послание?
Дядюшка
Мы шли по кладбищу Паддингтон-Грин в поисках могилы дядюшки плотника. У нас были определенные сомнения по поводу даты кончины этого достойного человека, так что мы решили узнать все из первых рук. Впрочем, как оказалось, наши усилия были бесплодны. Дядюшка не умер, а сбежал и еще немало лет прожил с другой семьей в Хэдли.
Когда мы прошли мимо довольно экстравагантного резного изображения старика с длинной бородой и в простом плаще, Холмс склонил голову.
«Вот вам небольшая загадка для развлечения, Ватсон».
Я кивнул. «Хорошо, приятель».
«Давайте предположим, что некий человек прожил пятую часть жизни ребенком, четверть – молодым человеком, треть – мужчиной, наконец, уже тринадцать лет жизнь его идет на спад. Сколько ему сейчас лет?»
Можете ли вы найти решение?
Гладкий лед
Ходить по Бейкер-стрит ледяным февральским утром – то еще испытание. Еще хуже было оттого, что Холмс всегда ходил ловко, словно кот, практически не поскальзываясь. Меня, с другой стороны, с каждым шагом преследовала ужасная угроза грохнуться на землю.
Как-то утром Холмс заметил мои мучения и посоветовал мне ходить по самым гладким и ровным участкам льда, а не по неровным, где есть за что зацепиться.
Я ответил, что мне и без того тяжело.
«Но, дорогой друг, по гладкой поверхности ходить легче, чем по неровной. Причем чем ровнее, тем лучше».
Он, как всегда, оказался прав. Знаете ли вы, почему?
Второй камуфляж
Я разбирал мелкие монетки в карманах, которые слишком уж в последнее время потяжелели, и тут Холмс снова атаковал меня русскими словами. «Сухостой, глазированный, оборотничество, греховность», – объявил он. Заставив меня сосредоточиться и подтвердив, что я должен найти четыре маленьких, тематически связанных слова, скрытых в более длинных словах, он еще раз повторил их для меня.
Сможете ли вы найти решение?
Сорок пять
Холмс взял в руки ломтик тоста, но, вместо того чтобы смазать его маслом, он задумчиво разорвал его на четыре неровных куска и бросил на поднос.
«Миссис Хадсон это не понравится, дружище, – предупредил я. – Вы знаете, как она относится к пищевому вандализму».
«Сорок пять», – ответил он.
Я непонимающе моргнул.
«Любопытное число, – сказал он. – Хотя, в сущности, все они любопытны».
«Конечно», – пробормотал я про себя.
«45 можно разделить на четыре куска, четыре разных натуральных числа, которые дают сорок пять в сумме. Это, собственно, верно для любых чисел больше 9. Но конкретно эти четыре числа – по-своему особенные. Прибавьте 2 к первому числу, отнимите 2 от второго, умножьте на 2 третье и разделите на 2 четвертое. Результат будет один и тот же. Можете ли вы сказать мне, что это за числа?»