Разве это не та же идея «сверхчеловека», правда, понимаемая несколько своеобразно?
Все эти знаменитые «libertins» XVIII в., если не говорили и не писали, то всегда и везде старались осуществлять идею карикатуры на сверхчеловека. Возьмем хотя бы графа Шароле, упражнявшегося в стрельбе, стреляя в прохожих с крыши своего дворца. Таких примеров можно бы привести тысячи.
А разве «libertins» и «roues» XIX и XX веков в чем-либо уступят своим предшественникам? Несомненно, что они много им уступают в остроумии, веселости, щедрости, находчивости и, в особенности, в смелости; но в разврате, притом самом утонченном, нисколько не уступят. Вся-разница в том, что наши современные «libertins» гораздо лицемернее, хитрее и тщательно все скрывают, как будто из скромности и стыдливости оберегая печатные произведения от крайнего цинизма. Есть еще у них другое резкое отличие от таких развратников, как Ришелье. Они дряблы, вялы, смолоду истасканы, прямо выжатые лимоны: однако в мирное время мастерски обкрадывают казну, нагло над всем глумятся, и кичатся, но за то в военное время смиренно поджимают хвосты, в смятении отступают целыми армиями и без боя сдают целые эскадры. Не чета эти господа таким «rouee», как Ришелье и ему подобные! Те, после отчаянной оргии, умели геройски умирать на поле сражения и не дрожали за свою жалкую шкуру, как нынешние тайные герои столовых и альков.
Способности и наблюдательность маркиза де Сада были изумительны.
Он первый предсказал великую будущность Соединенных Штатов Северной Америки. Он говорил: «Республика Вашингтона будет постепенно расти и усиливаться подобно тому, как республика Ромула. Она прежде всего наложит свое иго на всю Америку, и после того заставит дрожать пред собою весь свет».
Вообще де Сад с особенной любовью занимался политическими предсказаниями. Так, например, он составил очень оригинальный проект разделения Европы на четыре больших государства. Этот план сохранился до сего времени в рукописи; он был найден. Эженом Дюреном, снявшим с него копию. Названная рукопись, по предположению Дюрена, представляет собою часть утерянной рукописи романа де Сада: «Aline et Valcour».
Этот своеобразный политический проект состоял в разделении Европы на четыре большие республики: западную, северную, восточную и южную.
Западная республика образуется из Франции, Испании, Португалии, Майорки, Минорки, Гибралтара, Корсики, Сардинии, при чем предварительно должны быть изгнаны все монахи и уничтожены все монастыри.
Северная республика должна состоять из Англии, Швеции, Голландии, Бельгии, Вестфалии, Померании, Дании, Ирландии и Лапландии.
Россия образует восточную республику, при чем она должна уступить туркам свои азиатские владения, а турки обязаны уйти из Европы. В вознаграждение за уступку азиатских владений, Россия приобретает Польшу и все владения турок в Европе.
Южная республика, составится из всей Германии, Венгрии, Италии, откуда должен быть изгнан папа, из Сицилии и всех островов до берегов Африки.
Вечный мир должен существовать между этими четырьмя великими Европейскими республиками. Они не должны иметь каких-либо союзов и сношений с Америкою, но ограничиваться исключительно торговлею между собою.
Религия всех этих республик обязательно должна быть одна и та же и единственным основанием этой религии должны быть нравственные принципы, с полным устранением всякого рода догматов. Данциг должен быть свободным, вольным городом, в котором каждая республика будет иметь Сенат. Там, все спорные вопросы будут дружески и мирно разрешаться третейским судом, и если бы мирное решение почему-либо оказалось невозможным, то в таком случае лучше всего избрать по 10 уполномоченных от каждой республики и предоставить им сражаться между собою; это лучше, чем подвергать смерти миллионы людей в ожесточенной войне.
Конечно, эти сражающиеся 40 уполномоченных представляют собою весьма смешную, даже прямо ребяческую затею; но сам по себе проект нельзя считать лишенным логичности и целесообразности. Создатели Гаагской конференции отчасти осуществили мысль де Сада, но Данцигская конференция последнего с ее Сенатами, как учреждение постоянное, пожалуй целесообразнее гаагской, давшей до сих пор весьма жалкие и комичные результаты.