– Скажите, уважаемый профессор, а почему вы отказались от пересадки внутренних органов, взятых у других погибших людей?
– Здесь несколько причин. Во-первых, погибает людей не так уж и много, нуждающихся в пересадке гораздо больше. Во-вторых, органы погибших не всегда подходят для пересадки. Нужны совершенно здоровые органы достаточно молодых людей. Это ещё больше усложняет задачу. В-третьих, пересадка чужого органа вызывает в организме больного реакцию отторжения, которую мы вынуждены подавлять лекарствами. Но эти лекарства далеко не безвредны для организма. Они вызывают многие нежелательные последствия, с которыми тоже нужно бороться. Таким образом, человек с чужим внутренним органом остаётся как бы привязанным к клинике на всю оставшуюся жизнь. Это уже не совсем полноценный человек. После наших же операций, пациент воспринимает новые органы как свои собственные и полностью выздоравливает. Нам удавалось спасать людей пострадавших в автокатастрофах, заменяя им по два, три и даже четыре внутренних органа сразу. Главное – это быстро заморозить человека, не дав ему умереть, что весьма непросто. А ещё необходимо скачать в нейрокомпьютер всю информацию с его головного мозга. Иначе он не будет ничего помнить при оживлении. При замораживании его память обнуляется.
– Спасибо, уважаемый профессор, за интересное интервью. Больше я не буду вас беспокоить. Разрешите мне только заснять сам процесс оживления.
– Пожалуйста, снимайте. Только пока мы не будем оживлять Сашу. Сначала мы сделаем ему все необходимые операции, а затем начнём оживление.
– И как долго будут идти операции?
– Думаю, часа за два управимся. Мы работаем двумя бригадами сразу.
– Ещё раз благодарю вас от имени телезрителей.
Телерепортёр отошёл в сторону, а к операционному столу подошли хирурги и операционная сестра.
– Ну, с богом! – сказал профессор Зверев. – Начинайте прогрев области таза и живота.
Медсестра подошла к стойке приборов и защёлкала кнопками. На индикаторах засветились цифры, замигали огоньки. Затем она подошла к безжизненному телу подростка и стала устанавливать на нём датчики. Закончив это занятие, она взяла в руку длинную штангу с большим круглым диском на конце, и стала водить им над животом и бёдрами пациента.
– Это микроволновый излучатель, – тихо произнёс светловолосый студент, стоявший позади Юли и Ольги. Девушки уже забыли о его существовании, слушая интервью профессора Зверева. – Он позволяет производить прогрев внутренних органов дистанционно, с помощью токов высокой частоты.
– Это что-то вроде домашней микроволновой печи? – спросила Юля.
– Совершенно верно, – ответил парень.
– Температура? – спросил профессор Зверев.
– Минус 35 градусов, – ответила медсестра.
– Прогревать до плюс двух. Органы для пересадки готовы? – обратился он к своему ассистенту.
– Да, – ответил тот.
– Охладите их тоже до плюс двух. Надеюсь, они уже в растворе диолина?
– Конечно, – кивнул ассистент.
– Прекрасно. Давление диолина у пациента?
– Пока ноль, – сообщила медсестра.
– Подключите диолиновый насос и дайте 21 процент кислорода. Медсестра стала возиться с длинными шлангами, оканчивающимися блестящими толстыми катетерами. Два шланга она подключила к сонным артериям на шее подростка, два других – к бедренным артериям,
– Всё готово, – доложила она профессору.
– Сейчас они будут прокачивать свежий, насыщенный кислородом диолин через кровеносную систему мальчика, – зашептал светловолосый юноша.
– Температура? – опять поинтересовался Зверев.
– Минус шесть, – ответила медсестра.
– Продолжайте прогрев. Готовьте инструменты, – обратился он к своим коллегам, – и подключите нейрокомпьютер к электродам в голове пациента.
– Всё готово, – доложили те.
– Сейчас ему будут восстанавливать память. Закачивать через наноэлектроды с компьютера зрительную, слуховую и речевую информацию, которая хранилась у него в мозгу до замораживания, – комментировал светловолосый студент.
– А если её перепутают с кем-нибудь, – спросила Юля.
– Тогда это будет другой человек, с другой биографией.
– Это что же, реинкарнация получается?
– Да. Продолжение жизни в другом теле.