– Нет, – сказал Холмс. – Нет, думаю, нам лучше пройтись, чтобы я мог привести в порядок мысли.
Он запахнул плащ и шагнул в сгущающийся туман. Я последовал за ним.
– Почему вы так резко прервали беседу? – спросил я, когда мы дошли до Беркли-сквер.
Я знал, что нахожусь всего в нескольких кварталах от своего дома на Керзон-стрит, и тем не менее опять удалялся от него. Долго еще я не увижу своей квартиры.
– Это была не беседа, Гатри, и вы прекрасно это знаете, – ответил он, когда мы огибали площадь, направляясь к Кондуит-стрит и Сэвил-роу с намерением выйти оттуда на Виго-стрит, свернуть на Сэквилл-стрит, оказаться на Пиккадилли, дойти по Джермин-стрит и Дьюк-оф-Йорк-стрит до Сент-Джеймс-сквер и, наконец, добраться до Пэлл-Мэлл. – Это были в чистом виде маневры.
Я прибавил ходу, чтобы догнать его.
– Я так и подумал.
– Разумеется. Вы проработали у меня не один год и должны уже понимать, что к чему, – ответил он не то чтобы недовольно, но отнюдь не благодушно. – Этот барон фон Шаттенберг слишком уж миролюбив!
– Считаете, он состоит в Братстве? – не удержался я от вопроса.
– Если это так, то он глупец, потому что Братство стремится к краху всех европейских держав и захвату власти. Он, будучи бароном, окажется в числе тех, кого сотрут с лица земли. – Холмс пошел медленнее, подстраиваясь под шаг уличной толпы. – Однако ему, по-видимому, посулили какие-то выгоды в обмен на пособничество или попросту шантажируют. Как бы там ни было, он не прислушается к моим предложениям.
– Тогда зачем вы потребовали привлечь к обсуждению сэра Камерона? – спросил я. – Ведь он упрям, как призовой хряк, и себялюбив, как кот.
– Да вдобавок пьянчужка, – подхватил Холмс. – А если учует выгоду, то будет стоять на своем до конца, пусть даже земля разверзнется под его ногами. – Он дважды кивнул. – Вот так. Все, что нам нужно сделать, это убедить его в злонамеренности барона фон Шаттенберга. Тогда сэр Камерон будет упираться, покуда Темза не потечет вспять.
– И правда! – воскликнул я, начиная постигать замысел своего патрона. – А если его угостят шнапсом, он, скорее всего, напьется и станет еще несговорчивей. – Я не сдержался и хихикнул. – Надеюсь, барон не слишком огорчится.
– А я, напротив, надеюсь, что он очень расстроится, проговорится и мы получим возможность судить о том, насколько опасна нынешняя деятельность Братства. Пока что мы действуем вслепую.
Он внезапно остановился и поднял руку, призывая меня к молчанию. Людской поток расходился, огибал нас и снова смыкался, словно мы были островами в стремнине.
– Что? – спросил я, невольно заволновавшись.
Холмс сердито тряхнул головой, и я прикусил язык. Наконец он опустил руку.
– Наверное, я ошибся. Мне на секунду почудилось, что где-то рядом опять идут две лошади, как прошлой ночью. Я как будто слышал звяканье плохо прибитой подковы.
– Боюсь, я не заметил… – проговорил я, но не окончил фразы.
– В таком шуме немудрено и ослышаться, – заметил Холмс, словно уговаривая себя.
На углу мы свернули к Пэлл-Мэлл и размеренным шагом направились домой, а над Лондоном тем временем уже спускалась ночь.
Прежде чем мы добрались до дверей его квартиры, Холмс дважды останавливался, прислушивался и дважды убеждал себя, что звук погони ему почудился; я от всего шарахался, как вышедший из спячки сверчок: за окном каждой проезжавшей по улице кареты мне мерещились зловещие лица убийц из Братства, совсем как недавно в Константинополе. Мысль о том, что нас преследует неведомый и невидимый враг, была весьма неприятна. У меня достало хладнокровия справиться с паническим беспокойством, но все же тревога ни на миг не унималась.
– Зайдете на чай и бренди, Гатри? Нам еще многое надо обсудить.
Не дожидаясь ответа, Холмс стал торопливо подниматься по ступеням, ничуть не утратив проворства после долгой прогулки. Я с трудом поспевал за ним, оставив свои мысли при себе.
Как я и ожидал, у двери нас встретил Тьерс.
– Вода только что закипела, сэр, – сказал он. – Я попросил Сида Гастингса вернуться, после того как он отвезет Саттона в театр.
– Отлично, – сказал Холмс, отдавая Тьерсу свой плащ. – Надеюсь, с дневным курьером ничего не случилось?
– Нет. В доставленном им пакете помимо прочего есть депеша из Амстердама. Возможно, это срочно.
Он взял у меня саквояж, однако портфель остался при мне.
– Из Амстердама? – встревожился Холмс. – Якоб Браатен?
– Не знаю, сэр, – ответил Тьерс, открывая дверь в кабинет Холмса. – Я только что развел огонь. Скоро подам чай.
– Отлично, – повторил Холмс.