— Матушку, — поправил его Ватсон, но Холмс лишь цокнул на это языком.
— Джон, собери, пожалуйста, и изучи материалы по этим убийствам. Я думаю, нас ждет очень увлекательное дело. Настоящий праздник. А я пока поеду…
— Куда? — устало спросил Ватсон.
— В Лондон, куда же еще, — весело сообщил Холмс и добавил: — Шучу. В Лондон мы пока не поедем.
— Да я уже понял, — проворчал Ватсон, но за ворчливым тоном и наморщенным лбом не смог скрыть мелькнувшую довольную улыбку.
— И где же ты был?
Ватсон встретил вернувшегося Холмса, стоя в позе сахарницы посреди комнаты.
— Чай пил, — ответил Холмс, — настоящий английский чай. Соскучился по Лондону, знаешь ли. И тебе привез, держи. — И Холмс протянул опешившему Ватсону небольшой серебристый термос.
— Ты изучил информацию по делам этих, так сказать, маньяков? — Холмс скинул ботинки и прошел к дивану, устало сел и прикрыл глаза.
— Да, изучил, — с нажимом ответил Ватсон, крутя в руках термос. Можно подумать, что у него есть хоть малейшая возможность не изучить и отклониться от курса, заданного Шерлоком.
— И что?
— И то… Я исследовал все двенадцать дел. Что я могу сказать… Жертвы… Все они очень разные, из разных социальных слоев, из разных частей города или области. Убиты все с особой жестокостью, всех пытали и истязали до наступления смерти. Тут и удушение, и утопление, и использование огня, и даже натравливание бойцовских собак. В некоторых случаях способы пыток и убийства похожи, что позволяет говорить о нескольких сериях, но есть отдельные убийства, никак не связанные с остальными. Шерлок, у меня от одного прочтения этих дел волосы поседели. Это какой-то ужас.
— Джон, друг мой, седина добавляет элегантности мужчине. Только я не просил тебя пересказывать то, что я и сам знаю. Я тоже все изучил, пока ехал домой. Что ты заметил необычного? — Шерлок поднял ноги вверх и опер их о спинку дивана.
— Ты пытаешься создать приток крови к нужному органу?
— Вроде того… Так что насчет необычного?
— Я знаю, во что ты играешь, Шерлок, поэтому предлагаю сразу перейти к завершающей фазе игры: я не заметил ничего необычного. А теперь давай твой фееричный финал, я тебя слушаю. — Ватсон присел на стул рядом с диваном, слегка наклонился к лицу Шерлока и повернулся к нему правым ухом.
— Наказание, Джон, — громко и четко прошептал Шерлок, быстро единым движением встал на ноги и пошел в свою спальню, но на полпути обернулся. — Это не просто пытки, истязания, убийства. Это наказание. Жертв заставляли чувствовать себя беспомощными, униженными. Испытывать не только боль, но и ужасный стыд. Все они частично или полностью раздеты, хотя следов сексуального насилия нет. Их раздевали еще и для того, чтобы жертвы понимали — такими их найдут.
— То есть у нескольких садистов обнаруживается похожая мотивация?
— Why not, why not… Есть еще кое-что, но это надо проверить — завтра. Доброй ночи, Джон. — И Шерлок закрыл за собой дверь.
— И тебе сладких снов, — вздохнул Ватсон и налил из термоса чай в фарфоровую чашку с изображением хижины среды густого леса.
— Хм, а чай действительно великолепный, прямо как дома, — причмокнул от удовольствия Ватсон и отпил еще глоток.
Двумя годами ранее
Петр поставил на компьютерный стол большую чашку горячего кофе с молоком. Подул, отхлебнул — все не то. Вот мама его всегда делала вкусный кофе — такой, как он любил. Жалко, что она уехала, но он не стал ее удерживать: жить с ним невыносимо, он это прекрасно понимает, а быть его обслугой она не обязана.
Петр зашел на страницу Агнии в Facebook. Он начинал беспокоиться, потому что ее уже два дня не было в сети. Страница почему-то подгружалась очень медленно, словно нехотя. Петр даже не сразу смог прочитать то, что увидел в новом посте. Перед глазами поплыло, Петр ухватился на край стола, а затем резким дерганым движением руки смахнул чашку с кофе на пол.
— Нет! Нет! — закричал Петр, схватился за не слишком чистые взлохмаченные волосы и завыл совершенно по-волчьи.
Он медленно сполз с кресла и лег на пол, свернувшись и уткнувшись носом в свои коленки.
Ужасно даже не то, что случилось с Агнией, а то, что он не сможет ее увидеть даже сейчас. Он не сможет выйти из дома, потому что это больнее и страшнее всех мучений, это даже хуже, чем умирать.
Петр уже много лет не покидал дом. И больше ни за что, никогда… Даже ради Агнии, ради кого или чего угодно…