Предложение Остапа весьма заинтересовало инженера.
– Я думаю, я знаю, что через пятьдесят лет будут изобретены совершенно невероятные вещи. Человечество, наши советские инженеры наверняка придумают и способ передавать изображение на расстоянии, и автомобили, управляемые без водителя, и личного секретаря, сидящего в переносном телефоне.
– И я даже знаю, как он будет именоваться, – заметил Остап.
– Как?
–«Аннушка».
Инженер Тимофеев только удивленно хмыкнул в ответ.
– Впрочем, мы отвлеклись от основной темы, – сказал Остап. – Видите ли, наше время пребывания в вашей квартире весьма ограниченно по некоторым обстоятельствам. Давайте, товарищ Тимофеев, включайте свой агрегат.
– Хорошо, – согласился тот. – Только у меня к вам будет одна просьба.
– Конечно, – закричал Остап, теряя терпение. – Излагайте ее как можно быстрее!
– Видите ли. У меня есть рукопись. Один мой сосед, писатель, дал мне на хранение. А здесь и сейчас вряд ли ее опубликуют. Вы не могли бы ее передать потомкам?
– Антисоветчина? Шучу, шучу. Ладно, давайте, давайте вашу рукопись, – ответил Остап. – Возможно, я ее сам прочитаю в пути от нечего делать.
– Тогда вставайте к стенке, – скомандовал инженер.
– Вот чудеса, – подал наконец голос Шура. – Последние несколько дней нас постоянно ставят к стенке.
– Не бойтесь, товарищи путешественники во времени. Мне просто надо навести на вас фокус.
Остап, Шура и Адам Козлевич встали по росту прямо под картиной «Иван Грозный и сын его Иван».
– Приготовились. 10, 9, 8…
Тут в дверь сильно постучали:
– Откройте, вы залили соседей снизу!
– Не открывайте! – закричал Остап. – Быстрее, профессор!
– 7,6,5,4, 3,2,1. Ноль!
Инженер Тимофеев нажал большую красную кнопку. Как раз в тот момент, когда дверь, выбитая одним сильным ударом, слетела с петель.
***
Путешественники во времени, потеряв на какое-то мгновение сознание, очнулись на большом мосту. Стояла темная ночь, подсвечиваемая огнями от костров. По мосту бегали какие-то люди. Вдалеке виднелся Кремль.
– Остап Ибрагимович, – шепотом спросил Шура. – Где мы?
– Не знаю, Шура. Пока не знаю. Но судя по Кремлю, мы в Москве. Какого черта здесь так много народа? Э, товарищ… – Остап поймал за рукав какого-то человека в очках, несущегося со всех ног. – Что тут происходит?
Человек остановился и подозрительно посмотрел на Бендера:
– А вы здесь за кого?
– В смысле?– спросил Остап.
– Ну за ГКЧП или за Ельцина?
Остап задумался.
– Пока мы еще не определились. Видите ли, мы гости с юга и в столице недавно.
Тут раздался многоголосый крик: «Танки»! Человек в очках вырвался и сразу убежал куда-то в темноту.
– Да, на построенное светлое будущее это пока еще мало похоже, – задумчиво сказал Остап Балаганову. – «Гремя огнем, сверкая блеском стали, идут машины в яростный поход». Похоже, нас всех здесь ждут большие приключения!
***
А тем временем майор госбезопасности Корейко допрашивал инженера Тимофеева:
– В какой точно день и год вы отправили врагов народа и лично товарища Сталина граждан Бендера, Балаганова и Козлевича?
– В 20 августа 1991 года, – прошептал окровавленными губами инженер. – Я ни в чем не виноват. Они просто хотели увидеть, что такое коммунизм.
– Вот и я хочу его увидеть, – усмехнулся Александр Иванович. – Давай, инженер, включай свою машину. – Этот тип думает скрыться от органов в далеком будущем. Но он сильно ошибается. От органов в нашей стране не скрыться даже на машине времени!
***
Толпа на площади скандировала: «Ельцин, Ельцин!»
Остап и Шура, взобравшись на танк, орали как оглашенные: «Ура!» и «Да здравствует демократия, свобода и гласность!»
– Шура, вы видите отсюда огни Рио-де-Жанейро? – прокричал прямо в ухо Балаганову Бендер.
– Нет, – ответил тот. – Только зад какого-то мужика в пиджаке.
– А я вижу! – закричал Остап. – Еще как вижу!
Тут в толпе промелькнуло знакомое до боли лицо. Настолько знакомое, что Остап готов был поклясться, что совершенно точно он провел с ним много дней еще в той жизни. Но лицо быстро исчезло, и Бендер, охваченный революционным порывом и незнакомым доселе чувством победы над чем-то неведомым, тут же забыл о нем.