– Это конец Советской власти, Шура. Причем полный. Окончательный. Бесповоротный. И никакого коммунизма здесь никто и никогда больше строить не будет!
Прокричав это, Остап оступился и упал с танка. Но внизу его подхватили руки радостных и веселых москвичей.
В дальнейшем события развивались очень быстро, как картинки в калейдоскопе. Вот товарищам Бендеру, Балаганову и Козлевичу вручают медали «За оборону Белого Дома». Вот им дают ордер в гостиницу «Националь», а профессора просят Бендера выступить на международной экономической конференции как крупного знатока советской эпохи угара НЭПа. Вот Балаганов примеряет первый в своей жизни костюм с бабочкой, а Козлевич, довольно глупо улыбаясь, заводит красный «мерседес» с откидным верхом. И вот все они директора крупной финансовой компании «Народ и капитал». Это, конечно, еще не «Рога и копыта». Но что-то похожее в названиях имеется.
90-е годы. Время надежд и малиновых пиджаков. Челноков и комков. Спирта «Рояль» и ликера «Амаретто». Взлетов и падений. Поиск себя в бурном океане событий.
«Еще вчера ты был никем, а сегодня уже должен банку миллион. И не надо больше бегать по всей стране в поисках зашитых сумасшедшей старухой в стул фамильных бриллиантов. Бриллианты теперь лежат везде. Надо только не лениться и нагнуться, чтобы их подобрать».
Именно так рассуждал бывший сотрудник финотдела «Геркулеса» Остап Сулейман Ибрагим Берта Мария Бендер-бей, сидя в кожаном кресле офиса на Петровке и раскуривая при этом гаванскую сигару.
«Мы попали в страну непуганых вкладчиков, – продолжал размышлять Остап. – И здесь больше нет отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности. Как нет и самой этой собственности. Что конечно же не может не радовать. Но является ли все это заветным билетом в Рио-де-Жанейро? Вот вопрос из вопросов».
Тут Остап обратил внимание на Балаганова, флиртующего с секретаршей Машей. Маша, обладая великолепной фигурой и длиннющими ногами, хотела выйти замуж либо за олигарха, либо за бандита и уехать жить на острова Полинезии. Где это, Маша с трудом себе представляла, пока Остап не показал эти острова ей на глобусе. После этого Маша перенесла свою мечту поближе к действительности – в Болгарию, на Золотые Пески.
– Шура, если бы у вас было много денег, как бы вы их потратили? И отпустите Машу, она вам пока не по карману.
Балаганов неохотно прервал разговор с секретаршей и обратил наконец все внимание на шефа.
– Много – это сколько, Остап Ибрагимович?
– Ну так много, чтобы о них не думать.
– Миллион?
– Больше, значительно больше. Не будем мелочиться. Сколько душа пожелает.
– Я бы дворец себе построил. Где-нибудь в Крыму. Чтобы там была кровать с балдахином, я такую только в кино видел, комната для игры в двадцать одно, и бассейн с пивом вместо воды.
– Фу, как пошло, Шура. Нет, мне с вами решительно не по пути.
– А вы бы как их тогда потратили? – надулся Шура. – Опять на Рио-де-Жанейро?
– Я бы, Шура, построил большую-большую ракету, взял запас воздуха и еды лет так на двести и улетел на Марс. Но что-то мне сейчас подсказывает, что это не моя мечта, и ее осуществит кто-то другой. Кстати, а где Козлевич? Мне скоро ехать на совещание по приватизации в Белый Дом. Сегодня ночью в голову пришла мысль пустить в оборот приватизационные чеки. Чтобы каждый бывший советский гражданин стал владельцем маленькой собственности. И чтобы у него больше никогда не возникала в голове мысль строить коммунизм.
Тут Балаганов недоверчиво щелкнул языком, но промолчал.
***
Александр Иванович Корейко никогда не был честным человеком. Даже в далеком детстве он обманывал своих одноклассников-гимназистов, продавая им билеты в синематограф, которыми по доброте душевной бесплатно снабжал его дядя – директор этого мира грез. Сам же гражданин Корейко никогда не любил фальшивые страсти. Саша, а впоследствии, Александр Иванович, всегда любил только деньги. А деньги любили его.
Вот и сейчас, попав в будущее в погоне за товарищем Бендером (месть все-таки сильный жизненный стимул), Александр Иванович не растерялся и быстро сориентировался в происходящем вокруг него. Пока граждане огромной страны вполне искренне не понимали, что же теперь им делать, гражданин Корейко стал строить то, что он умел делать очень хорошо. Структуру по добыванию денежных знаков. Говоря современным языком – ОПГ. Или организованную преступную группировку.
И вскоре корейские наводили ужас на Москву, потеснив при этом и солнцевских, и тамбовских, и курганских. Опыт работы в ОГПУ-НКВД весьма помог Александру Ивановичу в этом вопросе. В малиновом пиджаке с белой подкладкой, с золотой массивной цепью на шее Александр Иванович лично каждый день объезжал все крупные московские казино, которые исправно платили дань его состоящей из милиционеров и спортсменов банде.