- Мы ещ? зайдем! - намекают Разинцы на вторую половину и уходят, громко хлопнув дверью.
В хоромах остается купец Никанорыч. Он поглаживает уже менее окладистую бороденку.
К нему заходят два добрых молодца в одежде службы государевой, с саблями вострыми с разрешением от Царя - батюшки.
- Чьих будете? - тревожно спрашивает Никанорыч.
- Сборщики податей в казну! - бодро отвечают сборщики податей в казну.
- Что надобно?
- Нам бы водицы испить? - начинают издалека сборщики.
- Ась? - может, но даже разговаривать не хочет на эту тему Никанорыч, снова притворяясь глухонемым.
- Ха-ха- ха! - неожиданно смеются сборщики податей.
- Ась? - продолжает тупить Никанорыч.
- Ха - ха - ха - ха - ха - ха! - вдвое пуще прежнего смеются сборщики.
- Ха - ха - ха! - не может сдержаться Никанорыч.
- Ну, посмеялись и будет! - приступают к делу сборщики податей:
- А теперь будешь платить подати в казну. А не то заточим тебя в острог!
- А если мзду вам дать? - тонко намекает Никанорыч.
- Давай! - нехотя соглашаются сборщики и забирают другую половину мошны с деньгами.
- Но подати все равно платить придется. А мы еще зайдем! - говорят они и уходят, очень громко хлопнув дверью.
В хоромах остается купец Никанорыч, яростным поглаживанием он выдирает остатки бороденки. К нему заходит красна девица, лепоты неописуемой.
- Чьих будешь! - озабоченно спрашивает Никанорыч, не признав красавицу.
- Жонка твоя. Агафья! - признается Агафья, жонка Никанорыча, тайная любовница купцов Пафнутича с Еремеичем, конюха Ивашки, пекаря Степашки, плотника Петьки, дворника Федьки, басурмана Ибрагима и левого мужика по имени Агафон.
- Пошла вон! - начинает издалека Никанорыч.
- Ась?
- Пошла вон! Не дам я тебе денег! - продолжает Никанорыч.
- Ась?
- Да нет у меня денег! Осталось одно только честное купеческое слово купца Никонорыча! - признается Никанорыч.
- Ась? Сам дурак! - находит, что сказать глухонемая Агафья и уходит, сорвав дверь с петель. Скорее всего к басурману Ибрагиму.
В хоромах остается купец Никанорыч. Но почесавшись, решает съездить в баню, чтобы заодно и помыться.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Роскошные банные покои "Срамное место". На входе висит объявление:
"Услуги непотребных девок 200 гривен
Непотребный массаж 100 гривен
Потереть спинку 15 гривен"
В предбаннике предаются плотским утехам купцы Пафнутич с Еремеичем. Они пьют вина заморские. Сорят деньгами заморскими. Девка Анфиска парится в шубе даренной и плотским утехам временно не предается. В баню заходит печальный купец Никанорыч:
- Здорово купцы! Откуда деньги появились?
- Хороша банька! - уходят от неприятной темы Пафнутич с Еремеичем.
- Вот и я говорю хороша! А деньги где нашли на такую хорошую баньку?
- Вчера поп с колокольни упал! - еще дальше уходят от неприятной темы Пафнутич с Еремеичем.
- Вот и я говорю, весело тут у вас! Так откуда деньги на такое веселье?
- А позавчера два попа с колокольни упали! - совсем далеко уходят купцы от неприятной темы.
- Да уж! - не знает что и сказать Никанорыч. Но для поддержания разговора признается:
- А я вот совсем разорен! И осталось у меня только слово мое честное купеческое, долгами незамаранное, пока еще!
Молчат Пафнутич с Еремеичем, опасаясь открыть Никанорычу страшную тайну.
- Хорошо хоть слово честное купеческое осталось!, - продолжает печалиться Никанорыч:
- А не то пойти мне в распоследние дерюжники. Как купец Филимоныч. Видал его вчера. Одет в рубище. Весь язвами покрытый. Побирается объедками. Вот ведь как человек опустился!
- Да ты что! Так это он поднялся! Когда мы его видели месяц назад, он выглядел гораздо хуже! - пытаются обнадежить купцы Никанорыча:
- А без честного купеческого слова мне и того хуже, в острог можно угодить! - вконец опечалился Никанорыч.
- Если в остроге хорошо заточится, то и там жить можно! - уверяет его Еремеич.
- Воистину можно! Мне тут недавно из острога купец Пантелеймоныч весточку передавал. Живет, говорит, нормально. На дыбе его еще подвешивают, но каленным железом уже не жгут. Обустроился человек! - успокаивает его Пафнутич.
Тут в баню врываются стрельцы службы государевой. В бронекафтанах и с саблями вострыми, укороченными, складывающимися. Для начала бьют купцов крепко. Затем спрашивают грозно:
- Который тут Никанорыч?
- Он! - смело признаются Пафнутич с Еремеичем.
- Ах, так! - говорят стрельцы и бьют Пафнутича с Еремеичем.
- Так кто тут Никанорыч?
- Я! - смело признаются Пафнутич с Еремеичем одновременно.
- Ах, так! - говорят стрельцы и снова бьют Пафнутича с Еремеичем.
- Так который тут Никанорыч?
- Я! - решается Никанорыч.
- Если ни кто не признается, то Никанорычем будешь ты! - говорят стрельцы Никанорычу и бьют всех троих.
- Поедешь с нами, Никанорыч, за долги в предварительный острог!
- Так нет у меня долгов. А есть слово честное, купеческое... возражает Никанорыч.
- Нет у тебя честного слова! Должен ты кругом за баню, за девок непотребных, за вина заморские, за деньги заморские под процент, за шубу и за икону Рублевскую, подлинную!
- За какую такую икону? - заподозрил Пафнутич Еремеича.
- За какие такие долги?! - заподозрил Никанорыч обоих.
- Кому первому отвечать? - уточняет Еремеич.
- Нам! Вопросы тут мы задаем! - говорят стрельцы и снова бьют купцов:
- С нами проедете! На лобном месте разберемся кто неправ, кто виноват!
- Ась? - привычно глохнет Никанорыч.
- А я?! - напоминает о себе девка Анфиска.
- А что с девки взять, окромя шубы! - решают стрельцы и напоследок бьют смертным боем всех подряд.
- Нравы у нашей эпохи были жестокие! - оправдываются они и увозят купцов вместе с шубой.
В бане остается одна девка Анфиска. Без шубы, чести, денег, работы, надежды и даже немножечко без ума.