Наконец, властелин карликов начал торговаться с ними из-за шапки-невидимки и предложил им тяжелые условия. Во-первых, он потребовал напиток из чудесных целительных трав, сила которых так хорошо была известна карликам; этим напитком он хотел исцелить больное сердце своего отца и вызвать в нем любовь ко всем трем сыновьям. Во-вторых, он потребовал такое сокровище, какое лишь подобает подарить царской невесте, — его он назначил отдать своей любимой сестре. В-третьих, он потребовал целый воз драгоценных каменьев и художественной утвари, какую только карлики умели изготовить, и еще целый воз золотых монет, — ведь говорится: деньги каждого соблазняют, а братьям так от души хотелось пожить богачами. Затем он пожелал иметь для каждого из братьев по карете самого удобного устройства, с хрустальными стеклами, и чтоб к каждой карете было все необходимое: кучера, лошади, роскошная упряжь.
Слушая эти приказания, карлики только переминались с ноги на ногу, изгибались в три погибели, имели такой жалостный вид, что камень растрогался бы; но их стон и охи ни к чему не привели.
— Ну, если не хотите, — говорил грозный повелитель, — отлично, — тогда мы остаемся у вас; здесь жить недурно, а я еще от вас всех отберу шапки-невидимки. Тогда увидите, что будет с вами, — убьют каждого, как только завидят. Этого еще мало! Взберусь я наверх, на землю, наберу жаб да и пущу их на ночь в постель каждому из вас.
Лишь только повелитель произнес слово «жаба», как все карлики бросились в отчаянии на колени и завопили: «Смилуйся! смилуйся! Ради всего на свете, только не это! Только не это наказание!» — ведь жабы для карликов чистая смерть и ужас. Вздыхая, согласились они на все и тотчас же отправились на работу, чтобы добыть все требуемое и в точности исполнить повеления своего строгого властелина.
А между тем на мельнице угрюмого мельника дела шли неважно. Когда младший сын также ушел, старик заворчал:
— Ну, и тот пропал, словно сквозь землю провалился, — так-то оно всегда: расти детей, а они тебе спину поворачивают. Хорошо еще, что девочка со мной, мое сокровище, моя любимица!
Любимица же сидела смирно да плакала.
— Опять ты плачешь! — ворчал старик. — Думаешь, так я и поверил, что ты плачешь о своих братьях? О том несчастном убиваешься ты, который собирается посвататься за тебя. У него нет ни гроша, у меня ни гроша, — у нас всех троих вместе, значит, ни гроша. Слышишь ли, как мельница стучит? Не слышишь? Я тоже не слышу. Мельница стоит, — я не могу работать, а ты не можешь ехать венчаться, — или ты желаешь справить нищенскую свадьбу? Что скажешь на это? — Такого рода речи слушала дочь ежедневно и изводилась от своего тайного горя.
И вот, в одно прекрасное утро три кареты подкатили к мельнице; малютки — кучера правили лошадьми, малютки-лакеи отворили дверцы карет; три красивые молодчика, одетые, как какие-нибудь принцы, вышли из них.
Множество прислуги стало возиться около других экипажей: снимали, разгружали, отвязывали ящики, тюки, тяжелые сундуки, — и все это потащили на мельницу. Немые от удивления, стояли мельник и его дочь.
— Доброе утро, отец! Доброе утро, сестрица! Вот и мы явились! — вскричали все три брата разом. Однако, ни отец, ни дочь все еще не двигались и смотрели на них, выпуча глаза.
— Чокнемся же за наше возвращение, милый батюшка! — воскликнул старший сын, взяв из рук одного из лакеев бутылку благородного напитка, который он налил до краев в золотой бокал самой искусной работы и подал его отцу. Тот выпил, передал дальше, и все пили.
Чудесная теплота разлилась по всем жилам старика, согрела его холодное сердце; теплота эта стала огнем, пылающим огнем любви. Отец заплакал, бросился обнимать сыновей, целовал и благословлял их. Тут явился и жених дочери, он тоже отведал чудесного напитка.
От всей этой радости быстро завертелись мельничные колеса, так долго стоявшие без движения, — клипп да клапп, — еще и еще, — клипп да клапп, — вертятся они еще и еще.
Приключения молодого мясника
ила некогда вдова мясника со своим единственным сыном, который вскоре после смерти отца стал приучаться к его ремеслу. Как только сын совершенно изучил мясное дело, мать послала его на три года странствовать, — свет посмотреть да и понабраться кое-чего дельного. Она собрала его в путь-дорогу, как могла, получше и дала ему с собой свою самую хорошую собаку «Хватай».
Пришлось молодому мяснику проходить густым лесом, где водились разбойники. Они напали на него и хотели ограбить, но молодой человек храбро защищался, а Хватай постоял за него и сильно искусал разбойников. Однако, один из них так обозлился, что застрелил верного Хватая.
Убегая от разбойников, молодой мясник все более и более углублялся в лес, который был очень велик, заблудился в нем и не знал, куда забрел. Наконец, заметил он вдали, среди леса маленькую хижину, направился туда и застал в ней старенькую, седую старушку, сидевшую неподвижно на одном месте. Молодой человек рассказал ей обо всем, что с ним приключилось и просил указать, как выйти из этого леса; он также очень печалился из-за потери бедного Хватая, убитого разбойниками. Тогда старушка сказала: «У меня тоже есть прекрасные собаки, выбери одну из них и возьми с собой». И она крикнула: «Кусай!» На эту кличку в домик вошла большая собака.
Старушка спросила: «Что, нравится тебе эта собака?» — «Это прекрасный пес, — отвечал он, — но мой был еще лучше». Тогда старушка закричала: «Догоняй!» Вошла собака еще больше ростом и красивее, а старушка спросила. «Ну, какова эта?» — «Она мне тоже очень нравится, — отвечал молодой мясник, — но моя была мне милее». Тут старушка крикнула еще раз: «Летун!» — и в хижину вскочила огромная борзая собака прекрасного сложения. Молодой мясник и не ждал вопроса старушки, нравится ли ему этот пес, а воскликнул тотчас же:
— Вот это пес, так пес! Точно такой на вид был мой «Хватай», и если бы я своими глазами не видел, как пристрелили его, я сказал бы, что это он самый и есть.
— Я подарю тебе всех трех собак, — заговорила старуха, — но не забывай меня, бедную старую обитательницу леса и не презирай меня за бедность!
Так как молодой парень обещал помнить ее, то она вытащила из кармана свисток и, подавая его парню, сказала:
— Береги хорошенько этот свисток, потому что им во всякое время ты можешь позвать собак на помощь!
Поблагодарив добрую старушку, наш путник расстался с ней и бодро зашагал по дороге, которую она ему указала, как самую верную. Все три собаки весело понеслись, то забегая вперед, то отставая; они играли друг с другом, гонялись по дороге, и молодой человек забавлялся, глядя на них.
К вечеру добрался он до гостиницы, которая стояла совсем уединенно все еще в том же огромном лесу, которому, казалось, конца не было. Перед домом стояла молодая служанка и мыла деревянные кадки. Она точно испугалась, увидев юношу, и стала делать ему знаки, чтобы он не входил в дом. Но тут дверь отворилась, показался сам хозяин и пригласил запоздалого путника войти, при чем объявил ему, что он сам тоже мясник.
Как-то больно защемило сердце у юноши, но рассуждать было некогда, наступала ночь, а тут он все же был под кривом, да и голод и жажда давали себя знать. Он вошел в горницу, присел, и все три собаки улеглись у его ног. Он заказал себе кушанье; ждать не пришлось, сейчас же подали ему большой кусок мяса с жирной подливкой и хороший кусок хлеба. Наш путник принялся за еду, а хозяин сел на скамью, около печки и посматривал на гостя; других посетителей в доме, невидимому, не было.