- О, милая моя Эльчин! – обрадовалась та, когда Эльчин подошла. – Тебя ведь продали, бедняжка!.. Как живётся тебе у нового господина?
- Лучше, чем ты можешь себе представить, – отвечала Эльчин.
- Но он уже наказывал тебя? Ох, все хозяева начинают с того, что примерно наказывают новую рабыню. Уж я-то знаю…
- Совсем нет, меня не за что наказывать. И мой новый господин так молод и хорош собой, что я готова любить его и днём, и ночью!
- Ах, какая ты счастливица! – восклицала горбунья. – Скажи, ну почему же мне Аллах никогда не пошлёт мужчины, который бы полюбил меня? хоть некрасивого, хоть горбатого, хоть старого! Посмотри, какая у меня нежная кожа… А какой у меня зад, ты же видела? ведь он поболее твоего, и такой округлый… Да если мужчина узрит его, он потеряет разум от страсти! Клянусь святой Мединой!
- Ах, Зубейда, а что ты скажешь, если я попробую помочь тебе в этом? – спросила Эльчин.
- Помочь?!. О, Аллах! Да я тогда сделаю для тебя всё, что ни попросишь! – обрадовалась горбунья.
- Есть у меня на примете один очень страстный мужчина. Правда, он не молод… Скорее, стар.
- О, Аллах! Да разве в этом дело?!
- Человек этот, скажу тебе сразу, богатый, и пылает страстью ко мне. Но мы с тобой сделаем всё так, чтобы получил он тебя!
От удивления глаза у Зубейды полезли на лоб, но Эльчин убедила её доверится ей, сделать всё так, как она скажет, и они расстались до вечера.
Затем Эльчин выторговала недорого бок молодого барашка, купила два фунта риса, красного и чёрного перца, имбиря, куркумы, петрушки и другой зелени, и отправилась на улицу Медников, где жил магрибинец. По дороге на оставшиеся деньги она купила ещё кувшин чёрного вина.
Старик сам впустил её в дом, который был богато украшен коврами, золотой и серебряной посудой и ценной утварью.
- Ступай на кухню, - сказал он, оглядев её со всех сторон мрачным взором, - растопи очаг и приготовь мне плов. Да смотри, чтоб это был настоящий плов, а не какая-нибудь дрянь! не то отведаешь моей плётки.
Эльчин поняла, что старик шутить не любит, и кинулась исполнять приказание.
- Стой! – остановил он её. - Когда подашь плов - разденься, возьми бубен и станцуй мне. Я люблю ужинать под качания женских бёдер, хе-хе!
* * *
После захода солнца горбунья Зубейда незаметно покинуть дом одноглазого Харуфа и, закутавшись в хеджаб, отправилась к дому магрибинца, который ей описала Эльчин, и стала незаметно там прогуливаться.
Наконец, в темноте отворилась калитка, и Эльчин тихо позвала её.
- Пойдём скорее, пока он отдыхает. Сейчас я подам ему ужин, потом буду танцевать, ну а потом… Потом, думаю, ему захочется того, о чём ты давно мечтаешь.
Она провела горбунью в богато убранную комнату, спрятала в чулан и наказала сидеть тихо. Та, прильнув к щёлке, видела, как вошёл высокий, мрачный старик, который улёгся на подушках; как Эльчин принесла и поставила перед ним большое серебряное блюдо с пахучим пловом, золочёный кувшин с вином и чашу; как потом она разделась почти донага, оставив на себе только короткую рубаху, открывавшую пупок, да тонкие шаровары, и стала танцевать перед ним танец живота, раскачивая бёдрами, вращая задом и стуча при этом в бубен; как в тусклом свете масляных светильников сверкали глаза старика, поедавшего плов целыми горстями.
- Плов хорош! – наконец сказал он, наполнил чашу и выпил её. – А это сладкое вино ещё лучше!.. Ты устроила мне праздник, и я тебя награжу. Но сначала… - он налил и опрокинул ещё одну чашу, - сначала ты должна кое-что посмотреть.
Старик поднялся во весь рост, и горбунья в щёлку увидела, что пола его халата сильно оттопыривается. Мрачно сверкнув глазами, он отвёл полу в сторону, и перед взорами женщин предстал мужской жезл такой чудовищной длины, какие бывают только у ослов.
Эльчин ахнула и потеряла дар речи.
- Вот чему ты будешь сегодня служить! Служить и за страх, и за совесть… Ну, а ежели он придётся тебе не по вкусу, то смотри – я наказываю так, как никакому одноглазому Харуфу и не снилось!
Эльчин бросилась в ноги старику и воскликнула:
- О, господин достопочтенный дедушка! Я вся целиком принадлежу вашему внуку, Алладину! Как же я могу быть вашей? И что скажет на это мой господин Алладин?..
- Молчать!! – закричал старик страшным голосом и затопал ногами. – Шкуру спущу!! Превращу в ослицу! В крысу! Вместе с твоим Алладином!!
- Хорошо, хорошо! Я согласна! – запричитала Эльчин. - Позволь мне омыться… и приготовить ложе, о господин.
Старик, успокоившись, махнул рукой, а сам отправился в дальнюю часть дома: плова было съедено слишком много, и ему захотелось посетить чулан задумчивости.
Эльчин в это время вывела из потайного места горбунью и отвела её на ложе. «Жезл у старика очень уж длинён, придётся тебе потерпеть! – говорила Эльчин. – Я же буду рядом, в темноте, чтоб отвечать ему, если спросит. А ты молчи, как рыба!» «О таком жезле я давно мечтала!» - отвечала горбунья.
Она развязала пояс, с головой зарылась в подушки и, подняв зад повыше, приготовилась к неизведанным доселе наслаждениям. Что будет с нею, если обман обнаружится, она и не думала.
Эльчин оставила непотушенным единственный светильник, и со стороны на ложе виднелось только светлое пятно округлой луны с темнеющим внизу овалом - тем самым, перед которым не устоит ни один мужчина.
Наконец послышались тяжёлые шаги и магрибинец, покачиваясь от выпитого вина, появился на пороге. Увидев представшую перед ним картину, он зарычал от вожделения и принялся развязывать пояс.
- Господин мой! – отозвалась Эльчин из-за ложа, опасаясь за подругу. – Жезл твой слишком велик, будь осторожен со мной!
- Молчать! – отвечал он, снимая с себя последнюю одежду и представая пред глазами Эльчин совсем голым.
Его тело было худым, высохшим и покрытым множеством отвратительных бородавок и родимых пятен; одно из них, большое, выпуклое и поросшее шерстью, походило на отвратительную жабу и располагалось внизу живота, над самым жезлом. «Хорошо, что не видит этого Зубейда!» - подумала Эльчин.
Жезл магрибинца между тем вытягивался всё больше, провисая под собственной тяжестью, и старик, ухвативши его обеими руками, направил его в грот страсти. Ощутив проникновение «большого змея», горбунья принялась радостно двигаться и стонать от удовольствия, хотя и знала, что ей нужно молчать.
- О рабыня! – воскликнул магрибинец в восторге, погружая жезл всё глубже. – Я не зря разорился, покупая тебя! Неужели ты сможешь принять его целиком? Ведь такого жезла, как у меня, не найдётся во всём Магрибе! Меня наградил им сам ифрит Закрияр, когда я спас его от заклятья великого Сулеймана ибн Дауда.
- О-о! А-а! – стонала горбунья, а старик в упоении долбил её раковину, проникая всё глубже. В конце-концов Зубейда не выдержала и закричала от боли в подушку.
- Ты недовольна? Ах, неблагодарная!.. – рассердился старик. – Вот что! Если примешь мой жезл целиком – богато награжу. Ежели не примешь – превращу в ослицу. Вот тогда уж примешь!
И ухватив горбунью за округлости, он стал натягивать её на себя с бешеной страстью.
Горбунья, не выдержав, выдернула из-под подушек свою большую голову, повернула к старику своё совиное лицо с висячим носом и закричала на него басом так, что у магрибинца от ужаса волосы восстали на голове.
- А-а-а!! – завопил он, отшатываясь. – Шайтан!! Шайтан из ада! А-а-а!!
И рухнув с ложа и задевая жезлом за стены и косяки, он с криком ринулся вон из дому.