Новые заветы. Самые известные люди России о своих мечтах, страхах и успехах

Перед Новым годом в канцелярии вообще полный аллес. Обед отменяется. Запросы валятся из факса пачками на пол, обстановка нервная, аврал на аврале сидит и дедлайном погоняет. Нагрузка на каждого летающего увеличивается в 3 раза. Вот именно под Новый год вам всем приспичивает сильно! Чего-то волшебного им подавай, причем всем сразу, причем в одну и ту же ночь, желательно, конечно, прямо под бой курантов уложиться. Ну, тут уж не взыщите, кто первый подсуетился и четче сформулировал, того и чудо. Не досталось? Готовьтесь в следующем году заранее.

Однажды, перед Новым годом, я попробовала сформулировать так:

Глядела желтая луна своим невыносимым глазом.
И обещала мне «всегда». Хотя на деле-то «ни разу».
Я говорила ей: «Зачем ты обещаешь, если нету?»
Она мигала: «Погоди! Все будет точно. Ближе к лету».
Я ей беззлобно: «Перестань. Нельзя так врать, ведь люди верят…»
Она: «Молчи. Сиди и жди. Открой окно, глаза и двери!»
Я: «Да? Скажи мне, он в очках? А рост? А возраст? А привычки?»
Она: «В очках. Шрам на руке. Не любит снег и электрички.
Про возраст точно не скажу, мне сверху паспорт-то не видно».—
«А шутит?» — «Да, и хорошо». — «Тогда очки не так обидно…
А что он, курит?» — «Никогда». — «И что же, мне бросать придется?
А что он делает сейчас?» — «Читает что-то и смеется».—
«Ему смешно? А ты скажи, что ждать, черт побери, так трудно,
Одной — куда еще ни шло, но очень туго ждать прилюдно…
И адрес! Адрес продиктуй или сунь номер на бумажке!
Конечно, это моветон, но я устала, мне не важно…
И если тот, то он поймет, простит бумажную банальность,
Простит курение, бардак, в веснушках нос, принципиальность.
Скажи ему — мне важно знать, над чем он там сейчас хохочет,
Что пусть ботинки и носки свои кидает там, где хочет.
Что если хочет — пусть молчит, захочет говорить — я рада,
А мягких зайцев и конфет я не люблю, мне их не надо.
Что я готовлю плохо, но зато варю глинтвейн отличный,
Что я целуюсь хорошо, хотя об этом неприлично…
И что хочу его спросить про очень многое и сразу,
Скажи, что я люблю цветы, но забываю ставить в вазу…» —
«Вот так-то лучше. Передам. А то: «какой», «зачем» и «нету»…
Устала очень ждать? Поспи. Все будет точно. Ближе к лету»…

Не могу сказать, что мой запрос на чудо совсем не прошел, но пробелы в формулировках, видимо, были серьезные. А когда им там разбираться? Некогда!

И когда я про всю эту сложную систему думаю, то мне становится как-то неловко отвлекать этих страшно занятых «не людей». Но иногда я это делаю. И вот немножко заранее, в преддверии Нового года, хочу все-таки попросить. Для близких — здоровья. Для себя — правильной встречи, возвращения в мою Венецию и удачи в профессии. Можно, в принципе, все это объединить, я бы не возражала. Для синего шарика, который доставляет вам, ребята, так много хлопот, — разума и мира, как бы наивно это ни звучало. Оставьте его, пожалуйста, целым, несмотря на то, что мы с ним вытворяем. Ой, да, чуть не забыла: для «малоизвестной актрисы» — удачной новогодней халтуры. А то в прошлом году не очень хорошо получилось:

малоизвестная актриса
вела один корпоратив
отлично вышло денег дали
и бонусом случился секс
малоизвестную актрису
зовут сниматься в голливуд
но елки и корпоративы
поэтому сейчас никак
малоизвестная актриса
с годами стала понимать
что чудеса просить-то можно

Диана Арбенина. Формула рождения нового

Диана Арбенина пишет о том, чему бешено не доверяет, к чему относится без симпатии.

Пишет о том, что заставляет ее отворачиваться от людей и разочаровываться в самостоятельности их выбора и независимости их суждений.

Диана Арбенина пишет о моде.

Для начала нарисуем процесс.

вы — дерзкий молодой неотесанный и оригинал. друзья — снисходительно-восторженны. родители — настороженно-скептичны. девушка — две опции: либо Йоко, либо Кортни. повезет, если Йоко: японцы здоровее — есть шанс прожить дольше, чем ожидают. критики молчат. денег нет. улицы беспощадны утренней красотой. вас зовут Джордж. вас зовут Винсент. вас зовут Коко, Мэрилин, Энди, Илья, Леннон, Хэм, Версаче, Иосиф, Джеймс. и даже Евгений Гришковец вас зовут. и все так зыбко и непонятно. и соты мозаики заполнены до краев. и, кажется, вам никогда не будет места в этой жизни, а про ТУ сторону рая вообще никто не говорит, ибо молодость бессмертна и сто процентов долговечней нашего бреда на грани обыкновенного безумия, которым мы захлебываемся, как правило, на закате, оборачивающемся жестким рассветом без полутонов.