ГЛАВА VII. ФИНИШ
МОГИЛЕВ. 28 февраля (13 марта) 1917 года.
Сквозь вату забвения пробивались какие-то звуки. Кто-то тряс мое плечо и что-то от меня хотел. А может чего-то добивался. Но хотел ли я сам чего-то?
Больно то как...
- Ваше Императорское Высочество! Ваше Императорское Высочество! Вы слышите меня? Ваше Императорское Высочество!
С трудом открываю глаза и, резко дернувшись, закрываю. Что это было? Вторая попытка совершить открытие века смогла прояснить ситуацию. Надо мной склонился Горшков и именно его окровавленная физиономия ввергла меня в шок.
- Ваше Императорское Высочество!
- Да что ж вы так меня трясете... Я ж не глухой вроде...
С трудом приподнимаю голову.
Картина представшая моему взору была чудовищной. Куски мяса на мостовой, кровь, обломки саней. Несколько тел на красно-черном снегу. Наша машина перевернута. Из под нее торчит рука с погоном штабс-капитана на плече...
- Что... это было?
- Бомбист, судя по всему. Вы не ранены?
- Не знаю. Нет, наверное. Все болит...
Горшков быстро ощупывает меня и удовлетворенно кивает.
Нервный смех пробирает меня:
- Отделался.. легким исп... испугом... Легким! В гробу я видел такой испуг...
Опомнившись, оглядываю пилота.
- Вы, как сами-то?
Тот болезненно скривился.
- Чепуха. Голова разбита. Но не страшно. Вон и санитары прибыли.
Действительно, по улице неслась машина с красным крестом на борту.
- Уцелел еще кто-нибудь?
Горшков отрицательно покачал головой.
- Только одна девушка из саней. Но, говорят, что очень плоха. Вы куда?
Он пытается предотвратить мою попытку встать. Я, в свою очередь, стараюсь вырваться.
- Сколько времени?
- Какое время? Вам в лазарет нужно!
Однако мне все же удается подняться на ноги. И я шепчу на ухо своему спутнику:
- Как вы не понимаете?! Я должен успеть к Государю, понимаете - должен! Господу Богу было угодно оставить нас в живых! Зачем? Как вы думаете?..
Однако подбежавшие санитары силой подхватили меня под руки, а рядом на забрызганную мостовую уже устанавливали носилки...
* * *
ПЕТРОГРАД. 28 февраля (13 марта) 1917 года.
Родзянко сел на председательское место и обвел взглядом напряженные лица присутствующих. Мастерски выдержав театральную паузу, он произнес лишь два слова:
- Я согласен.
Эти слова вызвали бурю восторга у присутствующих членов Временного Комитета депутатов Государственной Думы. Итак, официально курс на переворот взят!
В последовавшем далее пространном выступлении председателя Госдумы было заявлено о том, что Временный Комитет объявляет себя правительственной властью. Родзянко потребовал от присутствующих полного подчинения. Были отданы первые распоряжения...
Однако перед глазами Михаила Владимировича то и дело всплывали строки из телеграммы, которую ему только что принесли в "комнату раздумий". Текст телеграммы гласил: "ВЫЕЗЖАЕТ СЕГОДНЯ НОЧЬЮ В ЦС". Прочтя это, Родзянко понял - генералы решились и в ближайшие часы механизм государственного переворота пройдет точку невозврата. Рубикон перейден. Карты сданы. Ставок больше нет...
* * *
МОГИЛЕВ. 28 февраля (13 марта) 1917 года.
Ночной морозный воздух приятно наполнил легкие. Рядом со мной стоял очередной штабс-капитан присланный генералом Лукомским вместе с очередным автомобилем. Правда теперь к автомобилю прилагался грузовик с солдатами и конное сопровождение моей драгоценной персоны. Я с усмешкой вспоминал разговор с Лукомским, который произошел в кабинете главного врача госпиталя всего сорок минут назад.
Генерал залетел в больницу со скоростью паровоза. Шумел и пыхтел примерно так же. Излив на меня весь полагающийся случаю комплект охов, восторгов от моего чудесного спасения, пожеланий всяческого здоровья и удалив всех лишних людей из помещения, Лукомский сразу посерьезнел.
- Ваше Императорское Высочество, я наслышан и об остальной вашей эпопее. Решившись на столь отчаянный поступок, как перелет из Гатчины в Ставку, а затем, мужественно пережив несколько катастроф и покушений на вашу жизнь, в стремлении исполнить свой долг вы снискали всеобщий восторг и уважение. Однако, ваше неожиданное появление в Могилеве, да еще и таким необычным образом заставило многих встревожиться. Чем вызвана подобная спешка и не несет ли она определенной угрозы? А учитывая ваше стремление попасть к Государю, как можно скорее, возникает резонный вопрос - а не имеется ли угрозы для Государя Императора? Как только весть о покушении на вас достигла Ставки, я счел своим долгом лично выехать к вам без промедления. Учитывая, что заболевший генерал Алексеев отправился отдыхать, а также спешку, с которой вы стремитесь к Государю, я допустил, что могут потребоваться решения незамедлительного характера. После столь тягостного покушения на вашу жизнь, вам необходим покой и медицинский уход. Вместе со мной прибыл дежурный взвод. И если Государю действительно грозит опасность, я прошу вас располагать нами для немедленных действий.