Лукомский пару мгновений размышлял. Затем, видимо приняв какое-то решение, ответил:
- Мне отрадно слышать, что в это судьбоносное время, вы, Ваше Императорское Высочество, мыслите не только как политик, но и как государственный муж и, более того, как боевой генерал. Что, в общем, не удивительно учитывая ваш фронтовой опыт. Многие беды России произошли из-за политики отстранения армии от политической жизни страны и ограничения влияния на происходящие события. И это не смотря на то, что армия, без сомнения, является наиболее здоровой и ответственной частью государственного организма, который, как вы, Ваше Императорское Высочество, правильно отметили, несет основной груз этой страшной войны. Я надеюсь, что сегодня на аудиенции у Государя вы сумеете убедить Императора в необходимости преобразований. Со своей стороны я и генерал Алексеев постараемся поддержать ваши рекомендации.
- Спасибо, Александр Сергеевич. Я рад, что мы поняли друг друга.
- Всегда к вашим услугам, Ваше Императорское Высочество! Я оставлю машину с солдатами для вашего охранения и сопровождения к Государю во избежание новых проблем. Думаю, что на сегодня хватит, не так ли?
- О, да.
- Я уверен, что все тревоги теперь позади. В течение часа за вами придет машина и доставит вас к Государю. За сим разрешите откланяться. Но я не прощаюсь, Ваше Императорское Высочество. Думаю, что мы сегодня еще увидимся.
... И вот теперь я дышал ночным воздухом и размышлял о превратностях судьбы. Не прошло еще и суток с момента моего провала в эту жизнь. Менее суток понадобилось судьбе на то, чтобы вывалить на меня вагон и маленькую тележку всяких событий. Ужасы сменялись удачей, а катастрофы оборачивались новой ступенью в моем движении к цели. И хотя я движусь вперед, каждый шаг, каждый рывок дается с огромным трудом и требует огромных жертв. Причем теперь уже и настоящих. Сколько я еще должен пережить, прежде чем достигну цели? И какой она окажется в итоге эта цель?
Хотя, кажется, что остался последний рывок - встреча с Николаем Вторым, жесткая беседа и вот мой "любимый братец" уже никуда не едет. А за этим следует подавление мятежа для страны и уже совсем другая история и другие перспективы, в том числе и для меня. Но сегодняшний день меня уже научил, что Законы Мерфи никто не отменял и в этом времени. Как там - "Когда дела идут хорошо, что-то должно случиться в самом ближайшем будущем"? Это именно мой случай.
Мои философствования были прерваны в этот самый момент. Разве я сейчас вижу не вестника катастроф, который опять явился ко мне и снова в образе штабс-капитана Мостовского? Хотя в последнюю нашу встречу вроде ничего плохого не произошло. Во всяком случае, сразу. Но оценивая выражение его лица, что-то подсказывало мне, что проблемы у меня не кончились.
Глубоко вздохнув, я дал команду охране пропустить Мостовского к моей обожаемой персоне.
* * *
МОГИЛЕВ. 28 февраля (13 марта) 1917 года.
- Ну, что Александр Петрович? Какую злую весть вы мне принесли?
Мостовский растерялся.
- Почему вы так решили?
- Ох, Александр Петрович, Александр Петрович... - Качаю головой. - Жаль, что у меня с собой нет большого зеркала, вы бы сами насладились выражением собственного лица. Итак, милостивый государь, не отбирайте моего времени - у меня его в обрез. Государь вот-вот уедет. С чем пожаловали?
- Да собственно с этим и пожаловал. Простите, Ваше Императорское Высочество, где бы мы могли переговорить наедине?
- В машине, как вариант.
Через минуту мы, предварительно выгнав из машины шофера, сидели на заднем сидении моего временно персонального авто.
- Итак?
- Можно вопрос, Ваше Императорское Высочество? Это очень важно!
- Задавайте.
- Вы не могли бы, если это не большая тайна, конечно, сообщить мне ваше личное мнение - должен ли Государь в ближайшие часы уезжать из Ставки или же лучше было бы ему остаться в Могилеве?