Так что на юге у нас положение было сравнительно нормальным. Стихийные выступления в городах пока носят эпизодический характер, войска все еще управляемы. Среди солдат распространялся тексты "Обращения" и Приказа N1 и всем обещались разные вкусности и льготы после усмирения мятежа. Командирам частей, как перебрасываемых в столицы, так и остающихся на местах, было строго приказано жестко пресекать любую революционную агитацию среди солдат, а агитаторов и прочих "революционных уполномоченных" расстреливать на месте, как германских шпионов.
Я протер слипающиеся глаза. Вот уже сутки в бешеном ритме плюс моральная усталость. Хотя, может быть именно такой адский ритм пока предохраняет меня от психологического шока и срыва от попадания в прошлое, да еще и в другое тело. Ладно, долой рефлексию и самокопание.
Итак, Сергей Михайлович улетел. Мы же с Ивановым готовились к отбытию из Могилева уже к вечеру сегодняшнего дня. По утвержденному плану переброски и развертывания войск, мы должны были вместе с георгиевским батальоном отбыть в Оршу, где было назначено рандеву с войсками, которые перебрасывались с Западного фронта. Я предполагал лично встречать прибывающие эшелоны и устроить там серию зажигательных выступлений для укрепления морального духа войск.
В ставке же за главного оставался Лукомский, который развернул поистине кипучую деятельность рассылая телеграммы, делая звонки и отправляя курьеров во все стороны. Особо напирал на три темы: раскрытие заговоров с арестами/расстрелами заговорщиков, отгрузка и обеспечение переброски войск для усмирения мятежа и указания по мерам противодействия ожидаемым проверкам прочности нашего фронта со стороны германской и австрийской армий.
Вообще Лукомский оказался весьма полезным в деле наведения порядка. Зная общие расклады и лично многих участников заговора, он сумел найти правильный подход ко многим, теперь уже бывшим, заговорщикам. Так, к моему изумлению, ему удалось договориться с Брусиловым и, словно по мановению волшебной палочки, на Юго-Западном фронте был раскрыт заговор против особы Государя Императора, были произведены аресты и даже кое-кого расстреляли. Причем у меня была твердая уверенность, что расстреляли быстренько тех, кто слишком много знал о роли самого Брусилова во всем этом и мог (или даже хотел) об этом разболтать. Но меня это мало интересовало в данный момент. В любом случае расстрелянные состояли в заговоре, а значит туда им и дорога. Зато теперь генерал Брусилов демонстрировал прямо таки образец служебного рвения и местами даже грозил затмить в этом вопросе самого Лукомского. Главнокомандующие Румынского и Западного фронтов также быстро прониклись сутью новой доктрины и уже вовсю развернули поиск врагов народа, масонов и прочих заговорщиков. Конечно, есть вероятность ареста, а то и расстрела лиц, которые никак не причастны к заговору, но тут уж как получится. Времени разбираться не было и требовалось сохранить тот напор, который вводил в ступор реальных заговорщиков, в результате которого многие предпочитали продемонстрировать себя образцом лояльности и патриотизма.
Удалось Лукомскому, как в принципе и ожидалось, договориться с генералом Гурко, так что и со стороны Особой армии Западного фронта подвохов в ближайшие дни не ожидалось.
Конечно, существовал огромный риск, что недобитая мной контра заговора, все эти Лукомские, Гурко и Брусиловы, попробуют замутить что-то новое, но это будет (если будет) явно несколько позднее и я надеялся что после решения вопросов с Петроградом и Москвой у меня будет больше вариантов для маневра и решений.
А вот с Северным фронтом пока все получалось значительно хуже. Генералы Рузский и Данилов наотрез отказались признавать наш Чрезвычайный Комитет и, соответственно отказывались выполнять его распоряжения. Начавшаяся было по приказу покойного Алексеева отгрузка четырех кавалерийских, двух пехотных полков и пулемётной команды была приостановлена и чем все это закончится пока не совсем понятно. А значит, был риск, что части, которые перебрасываются с Западного фронта, окажутся без подкрепления.
И самое главное - важнейшим фактором всей игры было то, как поведет себя благословенный монарх Николай Александрович, когда узнает о моих проказах.
* * *
ТЕЛЕГРАММА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ МИХАИЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА СВОЕМУ СЕКРЕТАРЮ ДЖОНСОНУ
Милостивый государь Николай Николаевич!