Владимир Мухин
НОВЫЙ ГОД И БЕЛЫЙ КОТ
Глава 1. Ходячая КОТОстрофа
Зима — это когда холодно. Когда много места и холодно. Так много места, что даже до соседнего дома целое поле. Хотя еще недавно он был так близко.
Возможно, зимой дома отодвигаются друг от друга подальше? Да. Точно. Чтобы найти место для него — мороженого молока. Мороженое молоко так и падает с неба.
Его делят на мелкие кусочки, чтобы досталось всем, и сбрасывают на землю. Наверное, это чтобы скрасить холод.
Ведь стоит только получить немного молока, пусть даже и такого мерзлого, начинаешь чувствовать себя гораздо лучше.
Хотя, что молоко? Зимой еще очень темно. Темно и сонливо. Не то, что летом. Чтобы не грустить и не спать на работе, люди зажигают лучи на проводе. И когда такие лучи горят долго, все радуются, говорят, что пришел Новый год…
Именно так думал кот Маркиз, сидя на подоконнике и глядя на то, как небольшой коттеджный поселок покрывается толстым слоем мягкого снега.
Конечно, он мог записать свои размышления в дневнике. Но ведь у него же лапки. И вообще, дремать и вести дневник — это так неестественно.
Гораздо лучше просто… дремать. Чем мысли хуже листа или монитора? Наоборот. Они даже лучше, практичнее, безопаснее, интереснее… Спать.
Маркиз провалился в очередной темный туннель. Когда он вновь открыл глаза, то замерзшего молока стало больше. А когда он опять «медленно моргнул», то улица за прочным стеклопакетом превратилась в «мороженую молочную фабрику».
Да. Снега было действительно много. Чрезвычайно много. Непозволительно много. Несмотря на все инженерные ухищрения, металлические терема крыш покрывались светлой оболочкой.
Небольшие деревья возле «кирпичных снеговиков» становились сказочными посланниками из других измерений.
А редкие фонари цветных гирлянд превращались в порталы, ведущие в мир Северного Полюса. Или Великого Устюга. Или в любой мир, где царит вечный Новый год с его шоколадно-мандариновым запахом.
С его долгими каникулами. И конечно с неимоверным ощущением чего-то прекрасного. Такое ощущение не имеет ничего физического, конкретного. От того оно приятней вдвойне.
Тем временем, до главного праздника было еще две недели. Зима не спешила наступать. Почти до десятого декабря ключи от города держал в мокрых руках ноябрь, претворившийся для чего-то октябрем.
Наверное, многие уже забыли о зимней сказке. Но она все-таки пришла. И те редкие семья, украсившие дома во время «сезона дождей», теперь получили долгожданную награду.
И так, снег шел. Новый год приближался. А белый комок бархатного меха мирно дремал, прислонившись к стеклу.
Вдруг что-то тонкое поддело кота снизу и подняло куда-то высоко над домами.
— О нет. Нет! Меня забирает… чудовище! — подумал пробужденный питомец.
— Маркиз. Маркиз. Маркиз! Что сегодня было! Это конец. Я просто в шоке от нее, Маркиз! Случилось такое! — прогремел тонкий, певучий девичий голос.
Девчушка лет десяти в форменном пиджаке и подобии фартука вертела кота так, будто он был плюшевой игрушкой.
— Нет, нет! Я, конечно, понимаю, что у тебя дело государственной важности… Но мой вестибулярный аппарат в этом не виновен! Я буду вынужден применить силу! Опять будешь жаловаться, что я агрессивный. Опять ветеринар будет пичкать меня кошачьим антидепрессантом… Мы же оба этого не хотим! Ведь верно!? Пожалуйста, так будет лучше для нас обоих.
Чувствуя, что когти Маркиза уже на подходе, девочка поспешила бросить «пуховый шар» на свою розовую кровать. «Живой мяч» слегла подпрыгнул, фыркнул и бросился вниз.
Маленькая проказница, нарушившая кошачьи сновидения, была не кем иным, как Ариной. Дочерью семьи Дольских.
Она была довольно высокого, для своих лет, роста с правильными чертами лица и русыми волосами. Ее внешний вид напоминал типовую отличницу из сказок и мультиков.
Хотя, на самом деле она походила на королеву из «Двенадцати месяцев». Так как жутко любила получать все самое лучшее, являясь при этом центром внимания.
И возможно, что именно вокруг нее вращались бы планеты солнечной системы, если б известная звезда не успела вовремя занять свое место.
Увидев «зелёные угли», горящие под кроватью, Арина поняла, что начала слишком резко…
— Ой, ладно. Подумаешь, потискала… Меня саму папа знаешь, как иногда кидает, когда мы с ним валяемся на диване в прихожей… В общем, Лейкина опять говорит, что она рисует лучше, чем я. И что типа ее рисунки возьмут на областную выставку. Блин! Да не спорю, в этот раз я получила просто пятерку. А она — пять с плюсом. Пускай. Зато настанет Новый год. Мы запустим салют. И он будет круче, чем у всех. По крайне мере, круче, чем у этих странных Лейкиных с их странной выскочкой «Леееной». Потому что они все нищеброды. Ничего не могут. А мы можем. И пусть она порадуется напоследок. Я ещё так нарисую! Такие шедевры импессимизма сделаю, что ей мало не покажется, точно.