Откуда он черпал силы? Как умудрялся сохранять заряд радости и бодрости в самые темные времена? Много ему давало служение литургии и постоянное пребывание в молитве. Таинство евхаристии, во время которого верующему преподается под видом хлеба и вина Тело и Кровь Христа, является центральным в жизни христианина. Мне приходилось неоднократно наблюдать, как преображался во время служения литургии отец Александр. Для него служение литургии становилось неизбывной радостью ближайшего пребывания с воскресшим Иисусом Христом, реально, здесь и сейчас пребывающего в нашей жизни. Молитвенное воздевание рук перед престолом в то время, когда хлеб и вино становятся Телом и Кровью Христа, благодатный свет, которым озарялось его лицо, смиренное поклонение Дарам - все это свидетельствовало о том, что для него служение литургии – живое и непосредственное общение с Богом. Залог вечной жизни, который вручается христианину уже на земле. Он постоянно напоминал нам, своим прихожанам, что благодать не обитает в злобных и завистливых сердцах. Приобщаясь Божественной благодати во время литургии, мы призваны бережно хранить и умножать ее в своих сердцах, страшась осуждения, зависти, злобы, недоброжелательства.
Он сумел приобщить многих прихожан к молитвенной стихии. Это особый талант духовника. Подобно раскаленной магме, которая ныне надежно упрятана в глубинах Земли и лишь изредка вырывается на поверхность, течет в глубинах времени раскаленная стихия молитвы. Какое счастье припадать к этой огненной реке, соединяясь с многовековыми молитвами далеких предков. Погружаясь в ее огненные воды, ощущаешь, как мгновенно она уничтожает распри и разделения, как сгорает все наносное - то, что слеплено нами здесь, на земле, из сена, соломы, дерева. Зато наши беды и печали сверкают в ней подобно драгоценным камням. Она выжигает все пустое и временное, неспешно уносясь к тому сияющему небесному Иерусалиму, о котором говорит тайновидец Иоанн в своем Апокалипсисе. Ведь она есть та самая река жизни, которая протекает через небесный град и напояет всех живительной силой. «И показал мне чистую реку воды жизни, светлую как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца. Среди улицы его и по ту и по другую сторону реки, древо жизни» (Откр. 22: 1 - 2). Отец Александр постоянно припадал к этой реке и щедро делился дарами с окружающими.
Иногда казался чрезмерно смешливым и даже озорным. Помню, как композитор Соня Губайдулина после знакомства с ним в начале 1970-х годов сказала: «Слишком светский». Это происходило во время освящении квартиры композитора Валерия Ушакова на Преображенке. Действительно, он был своим среди московской интеллигенции, продолжая оставаться православным священником. Откуда нам, выросшим в безбожии, было знать, каким должен быть настоящий священник? Многие из нас под влиянием Достоевского, в том числе и автор этих строк, продолжали искать некоего старца Зосиму, который бы соответствовал воображаемым требованиям Православия. После того как по России прокатилось большевистское огненное колесо, как могли сохраниться в ней достоевские старцы? Гений не умещается ни в какие трафаретные рамки. По меткому выражению писателя и философа Николая Бокова, отец Александр был «моцартианской» личностью. Хотя сам он как-то признался мне, что его жизнелюбие не врожденное и не унаследованное. В ранней юности он рос довольно меланхоличным подростком. Да и сталинские времена не располагали к веселью. Это подтверждают немногое фотографии тех лет. Когда школьные друзья спросили его младшего брата Павла, чем занимается старший брат, тот кратко, но емко ответил: «Читает и пишет». Школьные годы целиком были посвящены изучению истории Церкви и богословию. Тогда он впервые начал писать, в том числе и стихи. Неплохо рисовал, занимаясь в студии известного художника-анималиста Ватагина. Многие его рисунки тех лет вполне могли бы украсить сегодня его книги. Но уже в институте Александр Мень стал душой общества, объединяя вокруг себя друзей и заражая их весельем и радостью. С гитарой в руках, в кругу друзей, любивший и умевший петь – таким он предстает на студенческих фотографиях. Таким я запомнил его в Тарасовке.