Литературные и кинематографические вампиры нынче модны и гламурны до тошноты, и то, что Уоттс ухитрился впихнуть в свое научно-фантастическое повествование вампира, вызывает некоторую оторопь — для привлечения читателей, что ли, ему это понадобилось? Конечно, уоттсовские вампиры — не совсем вампиры в обычном понимании, Уоттс выдумал некую ветвь гоминидов, активного ночного хищника, чья кормовая база представлена исключительно близкородственными видами, в частности представителями Homo sapiens . Чтобы охотиться на умную и подвижную добычу, требуется еще более острый ум — вампиры, по сравнению с людьми, интеллектуалы, обладающие феноменальной скоростью реакции и пространственным воображением, способные (в отличие от людей) удерживать в сознании одновременно оба аспекта кубов Неккера [19] .
Тут, кстати, автор упоминает любопытный побочный эффект — вампиров вводит в ступор простое изображение рамки, перекрестья (слишком простое и не поддающееся пространственному «выворачиванию»). Вот вам и причина вампирской ненависти к кресту. Еще вампиры ограничены в своих возможностях тем, что добыча их размножается примерно такими же темпами, как и они сами (в обычной модели «хищник — жертва», как известно, скорость размножения жертв обычно в несколько раз выше, чем хищников, иначе вымрут и те и другие). Поэтому вампиры выработали естественный ограничитель — чтобы полностью не подорвать свою кормовую базу, они время от времени погружаются в длительный анабиоз — на столетия, за это время численность добычи успевает восстановиться, тогда они выходят из своих укрытий, и — хлоп! — у человека опять появляется извечный и страшный враг, стремительный, незаметный, хитрый, возникающий в ночи, почти забытый, о котором остались лишь смутные воспоминания и легенды.
(Непонятно, впрочем, как технически все это происходит. Что же получается — вампиры все ложатся спать одновременно, по сговору или некоему химическому сигналу? Впрочем, у Уоттса с вампирами вообще полно нестыковок.)
И хотя вампиры вымерли задолго до того, как человечество вошло в техническую эру, сейчас, с развитием генной инженерии и клонирования, удалось восстановить нескольких вампиров, взяв за основу сохранившееся ДНК. При угрозе со звезд заново воссозданные вампиры — незаменимые союзники человечества, несмотря на то что представители этого самого человечества испытывают перед ними инстинктивный, доходящий до безумия, атавистический ужас.
Так вот, командир «Тезея» и его странного экипажа (а заодно посредник между людьми и самим кораблем, вернее, его электронным мозгом — Капитаном) и есть страшный вампир Юкка Сарасти, перед которым даже эмоциональный калека Сири испытывает необъяснимый ужас. Сарасти умнее, быстрее, хитрее любого из членов экипажа — и несравненно более жесток, он не знает жалости, для него люди — расходный материал, «мясо». Нечеловек, которого воскресили и которому добровольно препоручили себя человеки для спасения человечества.
Вся эта компания добирается до облака Оорта, находит тот самый загадочный объект и пытается выйти на связь — сначала при помощи условных сигналов, а потом — и посредством обычной человеческой речи. Самое замечательное то, что и объект им отвечает. Вступает в диалог.
Отвечает адекватно, демонстрируя удивительную информированность об устройстве человеческого мира, и даже присваивает себе имя «Роршах». Имя знаковое, поскольку информация, заключенная в так называемых пятнах Роршаха, — это то, что вчитывает в них диагностируемый пациент психиатра. Впрочем, диалог получается весьма уклончивый (даже и кокетливый), объект ничего не желает сообщать о себе, хотя и не проявляет недружелюбия. До тех пор пока Сарасти, раздраженный этой уклончивостью, не дает приказ группе своих «калек» высадиться на поверхность «Роршаха» и попытаться проникнуть внутрь — несмотря на совершенно недвусмысленный и даже агрессивный словесный отпор.