“Замена учебников ридерами будет иметь очень долгосрочные последствия: другой тип ученика, другой субъект познания формируется. Еще один потенциальный эффект ридеризации: убить индустрию учебников — мафиозную; крайне лакомый, крайне прибыльный, гарантированный от потерь рынок; если убрать из него бумажную базу, производство, — можно очень много на этом выгадать, сэкономить — и по-другому использовать средства. Кроме того, ридер, в котором информация легко модифицируется, должен компенсировать ослабление человеческого материала, деградацию преподавательской культуры. То есть ридеризация — довольно дешевый способ удержать от падения образовательную сферу, а она страшно просевшая, надо ее любыми средствами вытягивать, за все хвататься”.
XXI век, суконный и прекрасный. Беседу вел Андрей Шарый. — “ SvobodaNews.ru ”, 2009, 29 декабря <http://www.svobodanews.ru>.
Говорит Борис Стругацкий: “Именно тогда мы написали, может быть, самую пророческую свою книжку — „Хищные вещи века”, где совершенно точно угадали наиболее вероятный путь человечества на ближайшие десятилетия, путь к постиндустриальному обществу изобилия, обществу потребления. Этот вариант, который мы тогда представили себе очень хорошо, сейчас реализуется. Смешно: мы-то считали, что пишем антиутопию, мы описываем отвратительный, мерзкий мир. А сейчас прекрасно понятно, что это далеко не самый плохой из возможных миров, — могут быть варианты гораздо-гораздо-гораздо более неприятные и болезненные”.
“Не надо ссылаться на то, что мы говорили 50 лет назад: это бессмысленно. Это было совершенно другое время, были совершенно другие представления о том, что будет завтра, — не через 100 лет, а завтра; это было время энтузиазма, время надежд. Все то, что говорилось до 1968 года, — это фактически благоглупость, красивые мечты о красивом будущем, которому не суждено сбыться. В 1968 году мы поняли это с полной и ужасной ясностью”.
“Точно так же мы никогда не сможем предсказать, понять, увидеть сколько-нибудь подробно мир через 50, а тем более 100 лет. Сейчас мы можем сказать только, что это будет совершенно чужой мир. Это будет мир настолько чужой, что мы даже не будем понимать, что в нем хорошо, а что плохо”.
Александр Долгин. “Искусству не обязательно быть высоким”. Беседовал Андрей Архангельский. — “Огонек”, 2010, № 3, 25 января <http://www.kommersant.ru/ogoniok>.
“С точки зрения потребления культуры вопроса о высоком и низком не существует, потому что такое деление подразумевает лишь два разных взгляда на определение искусства. <…> Но прагматический подход считает искусством все, что работает как искусство. Искусство должно вызывать эмоции, впечатления: то есть если какой-нибудь простенький сериал будет вызывать у людей слезы, вы же не скажете, что эти слезы ложные, или неправильные, или дешевые. И любые слезы от любого искусства будут честными и правильными, и не надо их считать крокодиловыми”.
“Радетели за высокое совсем не понимают главной гуманистической миссии массовой культуры: выравнивание возможностей и удовлетворение всех видов спроса, вкуса и амбиций. Благодаря этому разделению по культурному уровню разные страты, сегменты общества мягко отделены друг от друга и тем самым легко уживаются. Поэтому обижаться на чей-то попкорн — это не понимать, что именно благодаря этому попкорну ты и отличаешь своих от чужих. Социальный гуманизм массовой культуры заключается в том, что система стыкует похожих людей и разводит разных.
— Вы хорошо относитесь к людям.
— Я вообще очень высоко оцениваю людей. Те, кого у нас называют простыми людьми, они на самом деле очень умные. И они отличают плохое от хорошего. И хорошие фильмы и книжки они любят. Просто они не всегда помнят, что это существует, и не знают, где взять”.
Сергей Жадан. “Политических убеждений у меня нет”. Украинский поэт развенчивает мифы о себе, рассказывает об участии в “оранжевой революции” и объясняет, что анархия — это хорошо. Беседовал Юрий Володарский. — “Частный корреспондент”, 2010, 19 января <http://www.chaskor.ru>.