— Ты что, с ума сошёл? — закричала Кристина, которая вместе с остальными на борту оказалась в состоянии невесомости, после чего их ждало довольно жёсткое приземление.
Я не ответил. У меня попросту не было на это времени. Впереди, где-то в двухстах метрах, виднелся мелкий лес, поросший тощими берёзами и ещё какими-то неизвестными мне лиственными деревьями. Так себе укрытие, но всё же лучше, чем открытая со всех сторон дорога. Я не пытался вилять или маневрировать, мне бы всё равно не удалось добиться успеха, ведь я и понятия не имел, как действовать в подобной ситуации. Поэтому я на всех парах нёсся к спасительному лесу, не обращая внимания ни на крики Кристины, ни на стенания раненых. У меня была единственная цель — спасти семью от неминуемой гибели, и ничем иным я себе голову не забивал. Матильда с треском ломающихся деревьев влетела на лесную тропинку, проложенную, видимо, местными жителями. Благо деревья оказались хилыми, и мы сумели углубиться в лес достаточно далеко, чтобы скрыться от тех, кто прямо сейчас следил за нами с высоты. Я был просто уверен, что угроза исходила от таинственного Аякса и двух пилотов-убийц. Ведь у тварей пока не было ракет класса "Воздух-земля". И как в подтверждение моих убеждений вновь заработала рация Матильды:
— Эй, броня! Как слышишь? Приём, — раздался знакомый мне голос старшего пилота. Говорил он по-английски, чеканя каждое слово. — Не ссы. Мы вас не собираемся трогать. С вами говорит капитан Штроссмайер, ВВС ООН. С кем имеем ту честь? Приём.
— Честь, капитан? — ответил я, помедлив. Я лихорадочно соображал, что мне делать дальше. Матильду я остановил перед огромным дубом, который ей был явно не по зубам.
Дальше ходу не было.
— О какой чести вы говорите? Честь ли бомбить беззащитных беженцев, капитан ВВС ООН? Приём.
В воздухе повисло тягостное молчание. Я оглянулся на Кристину. Она потирала ушибленное плечо.
— Извини, милая, — одними губами прошептал я.
— Броня! — вновь раздался голос в динамике. — Я прощаю тебе твою дерзость. Ты не владеешь той информацией, коей владею я. И не знаешь причинно-следственных связей. Но в следующий раз будь аккуратнее в обвинениях. Ты меня понял? Приём.
— Я слышал ваши переговоры с Аяксом. И теперь знаю достаточно для того, чтобы судить о ваших поступках. Более того, если вы такие хорошие, то почему же у нас сработала система оповещения ракетной угрозы? Приём.
— Поверь мне, если бы мы вас хотели подбить, то вы бы уже полыхали жёлтым пламенем. Мы лишь навели на вас лазер, чтобы не потерять из виду. Приём.
Дальше не было смысла препираться. Я догадывался, что он врёт, и скорее всего у них что-то не вышло, но говорить об этом вслух я не стал. В конце концов, мы пока ещё живы, а остальное не так уж и важно.
— Меня зовут Макс. Я гражданин Чехии. Со мной в машине моя семья, трое детей, офицер бельгийской армии и... — я посмотрел на Вену, которая от тряски пришла в себя и теперь сидела в кресле, пристёгнутая, как и дети, ремнями безопасности... — девушка с собакой. Приём, — закончил я перечисление членов экипажа.
— Куда вы направляетесь? Приём.
Скрывать свои планы было бессмысленно. И я им подробно о них рассказал: забрать выживших из домика на станции и успеть догнать к вечеру наш состав. Всё это время я пытался задом выехать из леса. К концу моего отчёта Матильда снова стояла на открытом пространстве в поле, недалеко от железнодорожной полосы.
— Ок, Макс-танкист, — раздался голос Томека по-польски. — Ты, как я понимаю, чех, и польский тебе понятен? Приём.
— Понятен. Приём, — ответил я, подводя броневик к рельсам.
Толстые колёса Матильды были словно созданы для таких поездок. Навигационная система показывала каких-то пятьсот метров к цели, и я позволил себе расслабиться.
— Тогда слушай мои объяснения, потому как я считаю, что мы обязаны тебе их дать. Я — офицер ВВС Речь Посполиты и до сих пор служу отечеству, хотя и в составе сил ООН. Они теперь заправляют тут всем и вся. Вся моя семья, близкие друзья и соседи либо погибли, либо были заражены и теперь бегают где-то по территориям, пожирая таких вот счастливчиков, как ты. Я тебе не обязан всё это объяснять, ты же понимаешь? Но мне кажется, что это будет правильно, братец славянин. От Аякса мне за такое влетит точно, но только после перевода нашего разговора. А пока у нас с тобой есть немного времени поболтать по душам, — он коротко хохотнул. — Так вот, Макс. Человечество едва пережило полное уничтожение, и в нашем распоряжении осталась сравнительно небольшая территория, по крайней мере здесь, в Европе. Мы её оградили валом и будем её защищать любой ценой. Мы зачищаем буферную зону от всех — от беженцев и заражённых, нам насрать на этику и либеральность. Мы — солдаты. Ту, последнюю группу, которую ты упомянул в своей гневной тираде, мы предупреждали несчётное количество раз, но они не восприняли наши предупреждения всерьёз и поплатились за это. Наша линия обороны — это единственная преграда, не позволяющая заразе проникнуть в последний оплот человечества. А они решили перенести её на борту своего засранного боинга, представляешь? И не для того, чтобы спастись самим, а для того, чтобы распространить заразу дальше! Это война, Макс! Между нами — людьми и ими — нелюдями. И если ты человек, то ты меня поймёшь. Ну а если не поймёшь, нам и разговаривать не о чем. Знай, если мне придётся завалить всю заражённую территорию ядерными бомбами, я готов это сделать без зазрения совести.