— Вот так вот, мамочки, вот так вот, — приговаривал мужчина уже более спокойным голосом.
— Мама! — выкрикнул, вдруг, тоненький голосок. — Мамочка!
Одна из женщин, услышав голос своего ребёнка, резко обернулась, забыв обо всём на свете, и с криком радости бросилась вперёд.
Её импульсивное действие вызвало у противника замешательство, и он отскочил назад, всего на мгновение отведя руку с фонарём в сторону. Этого оказалось достаточно, чтобы мне удалось оценить обстановку. Охранник оказался крупным детиной в джинсах и клетчатой рубашке. Для полного образа персонажа эпохи дикого Запада не хватало потёртого временем стетсона на голове и ковбойских сапог. А так — вылитый завсегдатай салуна. В правой руке он держал старую горизонтальную двустволку, к стволам которой кустарным образом был прикручен мощный длинный фонарь, судя по типажу — полицейский.
За ним, на земле, сбившись в кучку, сидело шестеро детей разного возраста. Всех их объединяло выражение застывшего страха на заплаканных лицах. Рядом, на животе, с подмятыми под собой руками лежала Клара, шея которой была вывернута под неестественным углом. В её открытых, отдающих стеклянным блеском глазах отражались блики от фонаря, вызывая иллюзию жизни, но я понимал, что живой человек так лежать не может. Всю эту адскую композицию мне удалось охватить одним взглядом. На большее времени у меня не хватило. Ковбой, опомнившись от первоначального замешательства, навёл своё ружьё на вырвавшуюся вперёд женщину и, не задумываясь, нажал на спусковой крючок. Раздался оглушительный выстрел, и не успевшую добежать к своему ребёнку мать отбросило к стене. Дети закричали, а женщины бросились врассыпную, насколько это позволяла крошечная крипта с пятью или шестью полноценными нишами, доверху забитыми пожелтевшими останками членов какой-то небогатой семьи. Я прыгнул на врага в тот самый момент, когда он навёл своё оружие на детей. С такого расстояния, да ещё дробью, он бы наверняка не промахнулся, и тогда последствия оказались бы катастрофическими. Лезвие моего ножа вошло по рукоять в его левое плечо, пригвоздив руку к туловищу. Ковбой дико заверещал, выпустив из рук своё оружие, и попытался отскочить в сторону, но я не дал ему этого сделать. Схватив его за отворот рубашки, я выдернул нож и вонзил его в открытую пасть ублюдка. Он захрипел и тут же обмяк, мешком повалившись наземь. Я подобрал ружьё и направил луч фонаря вверх. Свет равномерно рассеялся по всей крипте, и крики прекратились. Дети всё так же сидели в углу, прижавшись друг к другу, а уцелевшие женщины пытались прикрыть их своими худыми телами.
— Мама! — снова раздался тот же самый детский голосок, который минутой ранее спровоцировал всю эту заварушку.
От группы отделилась маленькая девочка лет пяти и побежала к лежащей у стены женщине в платье. Подбежав к бездыханному телу своей матери, девочка присела на корточки и стала дёргать её за руку. Остальные не обращали на это никакого внимания. Они находились в шоковом состоянии и были не способны здраво проанализировать происходящее. Я натянул на нос эластичный шарф и подошёл к ребёнку.
— Привет, — сказал я как можно будничнее. — Как тебя зовут?
Она резко повернулась на голос и испуганно прижалась спиной к телу умершей.
— У меня тоже есть детки. Сына зовут Марк, а дочку — Алина. Хочешь, познакомлю? С Алиной тебе, наверное, будет уже не интересно, её интересуют лишь мальчики, — доверительно понизив голос, сказал я девчушке, — а вот с Марком вы поладите точно. Он классный пацан!
— У меня тоже есть пацан, — шмыгнув носом, пролепетала девочка.
— А не рано ещё? — поинтересовался я, протягивая ей руку.
Она схватила своей ручонкой мой указательный палец и ответила:
— Я уже большая. Мама говорит… — она запнулась, и глаза её округлились. Она снова взглянула на лежащую мать, и по её телу пробежала дрожь.
— Так, как ты сказала тебя зовут? Или мне тебя называть просто девочкой?
Она перевела взгляд на меня, на мгновение замялась, а потом всё-таки вымолвила: