— А если я вас попрошу описать увиденное в красках? Думаете, поможет? М-м-м-м! — замычал я, прикусив губу.
Доктор старательно ковырялся в рваной ране на бедре, пытаясь оттуда что-то извлечь. Кристина ойкнула и отвернулась к окну.
— Вы, молодой человек, хоть и монстр, в прямом смысле этого слова, но вы наш монстр! В вас дремлет нечто опасное, с чем вы пока успешно боретесь. И независимо от того, сумеете ли вы остаться тем, кем были до заражения, или трансформируетесь во что-то чужеродное, после сегодняшнего вас даже близкие будут воспринимать немного иначе — со страхом. Будьте к этому готовы.
— Неправда! — запротестовала Кристина, снова поворачиваясь к нам.
— Серьёзно? — с ухмылкой спросил я, и она потупилась, но лишь на мгновение.
— Матросов! Я тебя знаю, как облупленного! Нечего мне тебя бояться, ясно?
— Ясно, тигрица, ясно. Так вы всё-таки знаете, что со мной происходит? — обратился я снова к доктору, который очищал рану от остатков крови.
— Нет, — просто ответил он. — Не имею ни малейшего понятия, но одно могу сказать абсолютно точно: вы очень, повторяю, очень интересный пациент.
Он опустил руку, в которой держал готовую к работе хирургическую иглу, и с интересом уставился на рану.
— Ipsum mirumque! — вполголоса произнёс доктор, склоняясь к моей ноге.
— Вы что, пытаетесь её заговорить, доктор? — попытался отшутиться я. — А то и боль прошла, и настроение улучшилось! Не доктор, а кудесник какой-то! Признайтесь, вас тоже укусили?
— Посмотрите, — не обращая на меня никакого внимания, повернулся он к Кристине.
— Ой. Это то, что я думаю? — взглянув на мою ногу, произнесла она.
— Ну да.
Мне ужасно надоели эти игры, и я, приподнявшись на локте, посмотрел туда, куда мне смотреть было боязно. Рваные края раны запеклись и практически затянулись, хотя я ещё чувствовал в этом месте пульсирующую боль. Я знал, что раны затянутся. В прошлый раз так и случилось. Но я даже представить себе не мог, что такое может произойти прямо на глазах.
— Чудеса, да и только, — улыбнулась Кристина.
— Откройте же двери! — прокричал Антон, стукнув в них кулаком так, что те чуть было не вылетели из петель.
— Уже! — прокричала Кристина и отодвинула щеколду.
Вид у Антона был ещё тот. Чёрные от сажи лицо и руки были испещрены мелкими, кровоточащими порезами. По нему было видно, что он крайне возбуждён и сердит. Но готовая было вырваться наружу гневная тирада была обуздана в зародыше, стоило ему взглянуть на меня. Он уставился на моё лицо так, будто бы встретил самого Вельзевула.
— Твою мать! — только и выдавил он из себя.
— Что произошло? — спросил я, поднимаясь с койки и пробуя на прочность раненую ногу.
— Я, то есть мы, мы это, пожар потушили, — сумев, всё-таки, довести свою мысль к логическому завершению, Антон перевёл свой взгляд с меня на Кристину, а потом и на доктора. — Это что?
— А это, Антоша, мой муж. А ещё он — отец моих детей. А ещё это ЧЕЛОВЕК, — она с расстановкой произнесла последнее слово, делая ударение на каждом слоге, — который только что спас наши с вами жизни!
— Да бросьте вы, Кристина, я же вам не враг! Да, изумлён, но не более!
— Послушайте, граждане, а у вас зеркальца, случаем, не найдётся? — ласковым голосом спросил я присутствующих.
— Почему же, на базе Вайсмана есть даже линейные корабли! — с улыбкой ответил доктор и, прежде чем кто-либо из присутствующих успел возразить, открыл угловой шкафчик, за которым скрывался небольшой умывальник с висящим над ним маленьким зеркальцем.
— Макс... — заступила мне дорогу Кристина, но я её нежно отодвинул в сторону и взглянул в лицо чудовищу.
Со своим новым обликом я свыкся как-то очень легко и просто. Психологи называют это состояние... а хрен их знает, как они его называют! И вообще, чего вы ко мне прицепились? Ну скулы, как у хомяка-переростка, ну зубы, как у бешеной чихуахуа, глаза с золотистой крапинкой и узкими, продолговатыми зрачками — подумаешь, невидаль какая! А вы в лавке у старика Нгуэна бывали? Да, да, я вас спрашиваю, бывали ли вы в лавке старика, мать его, Нгуэна, когда туда ввалил легион исчадий ада неописуемой страшности?! То-то же! А я там был, и такое видел, что впору всю последующую жизнь подгузники на ночь надевать! А вы пялитесь! На кого пялитесь? На меня пялитесь? На Матросова?! Да я вам…
Я открыл глаза и уставился в верхнюю койку, где мирно посапывали Марк с Алиной. Кристина лежала на полу, укрывшись шерстяным одеялом, а за окном светило солнце. Тихо, чтобы никого не разбудить, я спустил ноги на пол и грустно взглянул на свои подуставшие носки с дыркой на большом пальце. Ночка выдалась та ещё.
После уничтожения банды Рыжего, в наши руки попал один из его бойцов, который получил ранение в самом начале, попав под пулемётный обстрел. Рана оказалась пустяковой, ему сразу же оказали медицинскую помощь, а после допросили. Скрывать ему от нас, по его словам, было уже нечего; дружки его покоились с миром, вокруг сновали голодные твари, да и сам он был не прочь присоединиться к нашей дружной компании. Не знаю, были ли его слова искренними или ему просто очень хотелось жить, но теперь это выяснить уже не удастся. Должен же был, справедливости ради, хоть кто-то сопроводить дядю Мишу в богатые прерии Аризоны, или какая тут у них альтернатива? Ах да, в пивной кабак, точно! Именно туда попадают все праведные чехи. Так вот, одиночный выстрел в затылок обеспечил дяде Мише, земля ему пухом, гарантированного собутыльника на долгую вечность.