— Да, поспешили мы с Колей, — сказал я, глядя на Антона.
— С каким Колей? — нахмурился он. — Ах да, с Колей. Да, наверное, поспешили, — кивнул он и посмотрел на Петра. — Займись, будь добр, локомотивом, а мы с Максом сбегаем в электричку. Павел, окажите, пожалуйста, поддержку Пете, — обратился он к Колобку и, удостоверившись, что тот его понял, обратился ко мне:
— Ну а как себя чувствуете вы?
— Норм, — ответил я коротко и, пробежав по мостику, легко перепрыгнул с него на заднюю платформу электрички. — Не отставайте! — крикнул я охнувшему от неожиданности Антону и вошёл внутрь.
Вагон оказался стандартным: узкая улочка и спаренные по бокам мягкие сиденья без столиков. От трамвая он отличался разве что отсутствием конструкции для стоящих пассажиров. Пахнущая новизной вагонетка, в отличие от своих древних собратьев, которые без устали обслуживали междугороднее сообщение, пребывала в жутком состоянии, разительно от них отличаясь. Внутри, над каждым вторым сиденьем, находились мониторы, а в самом начале висело информационное табло, чего и в помине не было в старых аналогах. И это вселяло надежду на то, что аккумуляторы у вагонетки окажутся работоспособными. Открыв двери, соединяющие два вагона, я прошёл к водительской кабине и уставился на приборную панель, как баран на новые ворота. Разнообразие разных кнопок, лампочек и циферблатов вызывало у меня головную боль, и чтобы не впадать в панику, я шумно выдохнул и сказал:
— Так-так!
— Что, никак? — спросил вошедший в рубку Антон.
— Даже не знаю, — ответил я, всматриваясь в надписи под кнопками.
— Попробуйте эту. Антон показал на небольшой чёрный тумблер с тремя позициями: ON, 0, OFF.
Флажок тумблера находился как раз на последнем положении. Я щёлкнул им два раза, и панель тут же озарилась разными цветами, словно рождественская ёлочка.
— Есть! — воскликнули мы в унисон, и я тут же повернул тумблер обратно.
Антон включил рацию и, подождав, когда она запищит, оповещая о своей готовности к работе, поднёс её к губам:
— Петя, слышишь меня?
— Слышу хорошо! — тут же отозвался тот.
— Питание есть, но как понять, сколько в ней осталось заряда?
— На приборной доске, рядом со спидометром, должен быть индикатор. Либо электронный, как в смартфоне, либо механический со стрелочкой на разноцветной таблице. Видите?
Я пробежался взглядом по приборной доске и нашёл искомое. Маленькая разноцветная шкала, разделённая на три цветовые зоны: красную, жёлтую и зелёную с такой же маленькой стрелочкой, лежащей в нижней красной зоне. Я снова повернул тумблер на среднюю позицию, и стрелка бойко подскочила в среднюю часть зелёной зоны.
— Порядок! — сказал Пётр, услышав новость. — Хватит примерно на сто-сто десять километров ходу. Жаль, наш состав не потянет, слишком тяжёлый.
Я снова обесточил вагонетку, и мы вернулись обратно. В кабине локомотива нас ждал обещанный, но уже порядком остывший кофе, который я с благодарностью выпил, не успев даже как следует им насладиться.
— Итак, подытожим наши действия, — сказал я, когда мы обсудили детали грядущей операции. — Мы с Петром и Вениамином, — я кивнул в сторону инженера-строителя, — отправляемся на станцию города Пардубице, находим рабочий локомотив и возвращаемся на нём обратно, в идеале целыми и невредимыми. А вы тем временем пытаетесь восстановить вот эту вот груду металлолома, — я стукнул ладонью по обгоревшей панели доски, от чего тут же отлетел слой почерневшей пластмассы.
— Примерно так, — наморщив лоб, кивнул Антон. — Ну и, как договаривались, я попытаюсь отобрать толковых новобранцев из наших бравых дедушек и бабушек и сколотить из них защитников Отечества. Вот теперь, пожалуй, всё.
На сборы ушло чуть менее пятнадцати минут, а вот на споры — чуть больше часа.
— Ну вот почему, Матросов, объясни ты мне, именно тебе пришло в голову ввязаться в эту абсолютно безнадёжную авантюру? Ведь тебя там сожрут! — никак не могла смириться с моим отъездом Кристина.
— Вальхалла, милая Гертруда, я рождён, чтобы попасть в Вальхаллу! — выдал я очередную чушь, в который уже раз пытаясь выйти из купе.
— Нет, подожди! — снова заступила она мне дорогу, выставив перед собой тяжёлую артиллерию — Марка. Алина ушла сразу же, в самом начале, как только узнала о том, что я их снова покидаю. И не произнесла при этом ни единого слова, ни плохого, ни хорошего.
— Вот! Вот с ним что будет, если что-то произойдёт с тобой?
— Мама! Папа же тебе уже сказал, что я вырасту и буду крепким и воспитанным пацаном! — сказал он, запрокинув голову и глядя на мать корящим взглядом.