— Это наших рук дело, — словно услышав мои мысли, произнёс Томаш.
Марина была за рулём, рядом сидел её муж, и я у открытого окна. Четверо сидели сзади, а остальные кое-как устроились в кузове.
— Зачем? — озвучил я свою мысль.
— Ну как зачем, чтобы ИМ спрятаться было негде. Ведь последнее нападение, о котором я рассказывал, исходило отсюда. Нам нужно было себя как-то обезопасить. Вот мы и убили двух зайцев одним поджогом: и тварей на мыло пустили, и их логова уничтожили. За один день всю округу зачистили. И не обидно, что зря. Мы на них отыгрались сполна, за всех наших погибших.
— Хуже всего, что эти существа были такими же нашими, как и те, что едут сзади в кузове. И честно, я лично против них ничего не имею, сам наполовину такой. Будь моя воля, я бы лучше нашёл тех, кто стоит за этим дурдомом, и…
— Да, здесь ты прав, — встряла Марина. — Они не виноваты. А тех, о ком ты говоришь, нам в жизни не достать. Я многое повидала на своём веку и одно могу сказать точно: никто из тех, кто стоит у руля, никогда не отвечал за свои поступки, если этого не пожелал такой же ублюдок из конкурирующей партии. А это уже называется войной. А мы все — расходный материал и ничего более. Я в сотне раз убеждалась в этом, будучи во всех горячих точках мира. И знаешь ли ты, к какому выводу я пришла? — задала она риторический вопрос и сразу же на него ответила. — Нет смысла в этом разбираться, плыви по течению и проживи свою жизнь как положено, или не еби мозги и покончи со всем сразу. Другого не дано!
— Другого не дано! — подтвердил Том, усмехнувшись и поцеловав жену в губы. — Моя девочка!
— Твоя, твоя, — подтвердил я, задумавшись. Права ли она? Я не знал. Но мириться с этим тезисом мне не хотелось.
— Подъезжаем, — произнёс голос Тома, и мы как вкопанные остановились посреди дороги.
Я повернул голову к своим соратникам и опешил. Они сидели на своих местах словно в ступоре: широко раскрытые глаза, отвисшие челюсти и полная прострация.
— Вы чего? — спросил я, оглядываясь. В кузове творилось то же самое. Ребята сидели с такими же выражениями лиц. — Эй, вы чего? — повторил я свой вопрос и толкнул локтем Тома.
Тот не прореагировал, зато Марина медленно, как во сне, открыла водительскую дверь и вышла наружу. За ней последовал один из парней с заднего сидения. А потом дело дошло и до остальных. Том вышел последним.
— Эй, народ! Вы что, рехнулись? Что с вами? — не выдержал я и выскочил из машины.
Меня никто не слышал, или делал вид, что не слышит.
— Идём, — раздался тот же голос, и они, как по команде, зашагали в сторону небольшого здания, стоящего рядом с придорожной заправкой, не тронутой ни огнём, ни мародёрством.
"Голос!" — понял я. — "Твою мать! Ведь он прозвучал у меня в голове! Да, голос был похож на голос Тома, но он был не его".
— Стоять! — крикнул я, когда они уже отошли на приличное расстояние.
Никто на мой крик не отреагировал. Они смиренно шли в расставленную кем-то ловушку.
"Пси", — понял я.
Это были те самые твари, которые чуть было не угрохали меня на базе. Не медля ни секунды, я отыскал в кузове сумку, в которую мы скидывали трофейные гранаты, и бросился наперерез загипнотизированным товарищам.
— Почему ты его не купил? — спросила Кристина, стоя у плиты и интенсивно размешивая в сковороде вок китайскую лапшу.
На ней был подаренный мной на Рождество смешной фартук с изображением тела красотки в бикини. Безвкусный донельзя, но она его надевала постоянно, когда готовила что-то кипящее и брызгающее раскалённым маслом.
"Я этой потаскухе покажу", — приговаривала она при этом, улыбаясь, — "почём фунт женского счастья. Нечего перед моим мужем трясти своими отвратительно прекрасными сиськами!"
— Теперь у меня ничего не получится! Какая же лапша по-сычуаньски без проросших ростков сои?
Я промолчал. Что-то было не так. Что-то в квартире. Чего-то не хватало. Запаха! Я не чувствовал запаха готовящейся еды. Я зажмурился и помотал головой. А когда открыл глаза, всё вокруг исчезло: и Кристина, и квартира. Остался лишь я и скверное чувство в утробах, будто бы меня кто-то поимел. Я стоял рядом с пикапом и сжимал в правой руке гранату, а в левой — чеку. Моя винтовка безвольно висела вдоль тела на карабине.
— Что за нахуй! — воскликнул я и посмотрел в сторону бредущих словно сомнамбулы людей. Они как раз подходили к пристройке.
— Стоять! — снова крикнул я и со всех ног бросился к ним.
Я успел вовремя. Том как раз открыл деревянные двери, из которых пахнуло сыростью и ещё чем-то нехорошим, когда я его оттолкнул и, швырнув гранату в зияющий темнотой коридор, захлопнул двери. Раздался приглушённый хлопок, и двери слетели с петель, обдав стоящих перед ними рекрутов деревянными обломками и битым стеклом. По ушам ударил дикий визг, и я выпустил в тварь, извивающуюся в конце коридора, всё содержимое своей обоймы.