Я спускался по разбитой лестницы внутрь форта, когда мне на встречу вышла Аня. Костюм на девушке был запачканный грязью и кровью. Подбежав к ней, я обхватил ее за плечи.
- Ты ранена? - Во мне был испуг, за нее.
- Это не моя кровь. - Улыбнувшись, ответила Аня.
- Я же сказал тебе, не ходи сюда. Уйди это опасно. Прошу тебя. - Я обхватил девушку за талию, отводя в боковой коридор.
- Все нормально Влад. Тут много раненых, им помощь нужна.
- Другие помогут, тут санитаров, полно, а ты уйди. Прошу. - Я почувствовал, как дрогнул мой голос. Девушка как-то не обычно взглянула на меня и затем потупила свой взгляд в пол. Проведя по ее волосам рукой, я вытер со щеки накатившую слезу. Звонко цокнув ботинками, я отправился наверх. Сердце колотилось от волнения, а душа трепетала, но это было не предчувствие опасности и страха, грядущего впереди, а что-то другое, более ласковое, исходившее из самого сердца.
Я поднялся на крышу форта, солдаты помогали раненым, и своим и чужим. Этой призрачной и искусственной вражды уже не ощущалось. В этот момент по развалинам стены, на крышу поднялся майор Дьяченко. Офицер держал в руках пистолет. Ему попался сидевший на камне раненый солдат, из бунтовщиков. Майор толкнул его ногой на землю, и, нацелив на него пистолет, сделал выстрел. Голова рядового дернулась и на землю полилась кровь, обмякшее тело упало на бетон. - Ростов! - Злобно выкрикнул офицер. Я медленно, не торопясь, подошел к Дьяченко. - Подполковник, вам было приказано уничтожить всех бунтовщиков. - Майор злыми, поросячьими глазами, которые еле прорезались на толстой морде, глядел на меня. - Знаешь майор, мне наплевать на такие приказы. - Пренебрежительно ответил я ему. Дьяченко злобно фыркнул, и двинулся внутрь форта. На прозвучавший выстрел, выбежала Анна, и выбежала прямо на майора. - Я не понял. - Взвыл офицер. - Какого черта тут посторонние делают?- Девушка дразняще усмехнулась, и, отскочив в сторону от майора, уверенным шагом двинулась дальше. - А я не посторонняя. - Майор, опять фыркнув, что-то громко заорал, и нацелил на девушку пистолет. - Стоять, то расстреляю. Пошла вон дура отсюда. - Анна развернулась в сторону офицера, и с презирающей интонацией обратилась к нему. - Что в беззащитную девушку выстрелите? - Врач быстро подбежала к убитому. В этот момент, майор вновь нацелился на нее. Я в рывке, подбежал к девушке, закрыв ее от дула пистолета. Раздался хлопок, и пуля попала мне в спину. От сильного удара, да и от отсутствия сил, я упал на Аню. В этот момент я чувствовал, как будто меня со всей силы по спине ударили кувалдой. Но мой взгляд упал на лицо Анны, она видно и не поняла до конца, что произошло. Ее красивые карие глаза, с нежностью смотрели на меня.
- Ты что делаешь урод! - В заде послышались крики, и возня.
- Влад, я понимаю, что тебе приятно вот так лежать со мной, но я хрупкая девушка, которая не выдержит твоего веса. - Поняв, что порядком придавил ее, я поднялся на ноги и протянул девушки руку. Поднявшись с пола, Аня легким движением прикоснулась губами к моей щеке. - Теперь у нас точно появился повод встретиться за одним столиком, как ни как, ты мне жизнь спас. Я оглянулся назад, майора заломили солдаты, крепко удерживая его. Приблизившись к этой свинье, я хорошим ударом ноги по лицу, наградил офицера. После глубокого вздоха ко мне подступило спокойствие, усевшись на бруствер, я скинул с себя небольшой, штурмовой ранец, который прострелила пуля. Вслед за ним я снял и кирасу. Защита прикрывала только часть спины, и пуля попала в край панциря, сантиметр ниже, и меня мог бы защитить только бронежилет. Второй раз за неделю меня спасала эта кираса. Черный полимер игриво поблескивал на солнце, радуя глаз, в душе было безмятежно, но не от этого, а от той по детски игривой близости к Ане.
По темному коридору, слегка освещаемому тусклым светом лампочки, шла группа офицеров. Они пестрили разными мундирами. Позади шли несколько солдат в полной боевой экипировке. Офицеры свернули в одну из дверей. Во все так же слабо освещаемой комнате стоял стол, за которым сидел офицер Службы Безопасности Украины, и генерал Щербинко. Последний из офицеров вошедший в комнату закрыл за собой дверь. И прошел к столу, хлопнув по плечу украинского следователя, согнал его со стула, сам уселся на это место.
- Здравствуйте генерал. Я полковник Розенберг. Я уполномоченный следователь, миротворческого корпуса, и у меня к вам пара вопросов. - Офицер пристально глядел на генерала, пытаясь подавить его своим взглядом.
- Э нет братец! Это у меня к тебе вопрос. Какого черта ты позволяешь себе? Ты кто такой вообще? Я же тебя сам лично вот этими руками порву. - Генерал, нервно затряс закованными в наручники руками.
- Так, объект на контакт не идет. Гена нам нужен контакт. - С усмешкой в голосе, полковник обратился к рядом стоящему огромных размеров лейтенанту. Гена, сделав несколько шагов, оказался рядом с генералом. Мощный удар кулаком, и Щербинко, упал со стулом на пол.
- Вы что творите, вы хоть знаете кто я? - Голос генерала дрожал, пытаясь спародировать строгость и величие.
- Да знаем, кто ты. Тварь ты последняя. За деньги стольких парней лишил жизни. - Раздался голос одного из офицеров. Гена вслед за словами, с размахом ударил ногой в живот генерала.
- В общем, Алексей Степанович, мы все знаем. Ваш племянник рассказал о ваших делах со сталкерами подробно и предельно ясно. - Розенберг оперся о стол, выглядывая через край на лежавшего генерала.
- Вы о чем полковник? Какие дела у меня могут быть со сталкерами. - Генерал дико рассмеялся. - С этими крысами я дел не имею. Они ведь как крысы тащат все дерьмо, из этой вашей «Зоны».
- Гена. - Раздался голос полковника. Лейтенант, не долго думая, наградил генерала еще несколькими ударами в живот.
- Щербинко, не надо этого театра. Садись и рассказывай, как все было. - Вновь эхом прокатился голос полковника по комнате. Генерал опять попытался возразить, но, не долго думая, детина отговорил его, мощным ударом по лицу.
Генерал с оборванным мундиром, разбитым и заплывшим лицом, хорошо залитым кровью, сидел за столом. Я стоял в стороне, смотря на происходящее. Розенберг в очередной раз задал вопрос арестованному. - Будете рассказывать, как все было? - Генерал усмехнулся, презрительно плюнув на пол кровью. Стоявший рядом Гена уже было собрался вновь ударить Щербинко, но тот вскрикнул.
- Не надо! Я расскажу. - Наступила пауза. Чекист вопросительно глядел на арестованного, давая понять, что ждет ответа. - Это было три дня назад. Я знал, что железная дисциплина на форте, это последствия регулярных побоев, унижений и даже убийств солдат. Но вот только вывести в свет не мог этого. Вы ведь знаете, что там служит мой племянник. Он играл не последнюю роль в этих истязаниях. По этому я не мог говорить о происходящем. Боялся за себя. Если бы узнали о происходящем, то тень упала бы и на мою честь.
- Значит вы ради своей чести, решили пожертвовать здоровьем и жизнью солдат? - Генерала перебил Розенберг.
- А что их жизнь? Кто они такие? Они служат на границе с адом, но ни разу не видели его в лицо. Когда их товарищи погибают в аномалиях, и под пулями сталкеров, они прохлаждаются за бруствером форта. - Это было похоже на бред человека, сбежавшего из психбольницы. Ну, или человека абсолютно не знающего «Зону отчуждения».
- Не раз я был в «Зоне». В нутрии периметра. - Я оборвал рассказ генерала. - Я видел ее ужасы. И знаете, моя главная мечта, так это проснуться в один день, и понять, что я больше ни когда не увижу «Зоны отчуждения». А вы господин бывший генерал… Я просто понял, что вы в жизни ни когда не видели ужасов «Зоны».
- Я боевой генерал. Я видел ужасы войны. - Озлоблено завопил Щербинко.
- Я то же боевой офицер. Я то же не раз бывал на войне. Я успел побывать и в Чечне, и в Осетии, и Тбилиси. Но все то, что я видел, все это меркнет перед ужасами «Зоны». - Возразил полковник Тормасов, стоявший возле двери. - Господин подполковник прав, ужасы войны не в какое сравнение не идут с ужасами «Зоны отчуждения».
- Так ваши благородия, пускай господин Щербинко продолжит свой рассказ о бунте. - Прервал нашу дискуссию Олег Павлович.
- А что тут продолжать? Три дня назад ко мне прибыл человек, и сказал, что у него послание ко мне, от Лукаша. Я хотел сначала арестовать его, но деньги решают все. Он заплатил мне хорошо, и очень хорошо. Смысл послания заключался, в том, чтобы я спровоцировал бунт. Правда зачем «Свободе» нужен был бунт на этом форте, один черт знает. Но я, зная напряженную ситуацию, без труда смог спровоцировать солдат к мятеж. Племяша помог мне. Пара солдат повешенных на глазах у всех, и восстание как снежный ком, накатился на батальон. Но я честно не знаю, зачем нужно это было все сталкерам, мне заплатили, я сделал.