Лишь примерно десяти развивающимся странам (среди них Турция, Китай, Индия, Таиланд, Индонезия — воспользовались благами глобализации. В этом списке нет России, большинства стран Восточной Европы, Латинской Америки, Африки.
Не забудем при этом, что глобализация, формируя острова зажиточности даже в прежде безусловно бедных Индии, Китае, Мексике, создает покинутый всеми огромный «четвертый мир».
И финал драмы не предрешен. Он зависит от человечества в его стремлении не только к эффективности, но и к состраданию, мировой солидарности, традиции гуманизма.
Суммируем основные характеристики глобализирующегося мира.
1. Завися от прямого портфельного инвестирования, глобализация затронула лишь часть мирового сообщества, пройдя мимо огромных регионов, оставляя их на обочине мирового развития. Строго говоря, глобализация — при всем своем всеобъемлющем названии — затронула лишь северную часть полосы развитых стран: 81 % прямых капиталов приходится на северные страны высокого жизненного уровня — Соединенные Штаты, Британию, Германию, Канаду. И концентрация в этих странах капитала увеличилась за четверть века на 12 %[122].
2. Увы, не каждой стране дается шанс быть частью привилегированной системы. Но практически все государства ставятся под пресс — они должны адаптироваться к вызову глобализации, к уровню наиболее успешных производителей среди частных компаний мира. Глобализацией практически не затронуты Африка, почти вся Латинская Америка, весь Ближний Восток (за исключением Израиля), огромные просторы Азии. (Даже в отдельно взятых странах зона действия сил глобализации ограничена. Например, в Италии в сферу ее действия входит северная часть страны, а Меццоджорно — на юге — не подвластен ей.)
Глобализация может быть причиной быстрого разорения и ухода на мировую обочину развития вследствие всесокрушающей конкуренции. Под ее влиянием государства становятся объектами резких и быстрых экономических перемен, которые способны в короткие сроки девальвировать легитимность правительств. Подданные своих стран оказываются незащищенными перед набором новых идей, противоположных по значимости главным догмам национальных правительств. Богатство у владельцев технологии и ресурсов возникает буквально на глазах — но столь же быстро опускаются по шкале благосостояния и могущества те, кто «замешкался», кто не посмел пожертвовать собственной идентичностью.
«Свобода и ярость, — пишут американцы Менон и Вим-буш, — с которой правительства — по меньшей мере те, которые выразили свое желание участвовать в глобальной экономике, — могут обратиться к репрессиям, уменьшается драматически. Это увеличивает свободу маневра и самоизъявления прежде молчавших национальных меньшинств. Государства, в которых этнические меньшинства размещаются географически концентрированно, теряют рычаги воздействия — их противодействие меньшинствам становится все более дорогостоящим, потому что данное государство теперь уже хорошо просматривается всем внешним миром»[123].
«Исключение целых обществ из процесса глобальной модернизации увеличивает риск этно-национальных конфликтов, терроризма, вооруженных конфликтов»[124].
3. Между развитыми странами — странами Организации экономического сотрудничества и развития — экспорт растет вдвое быстрее, чем в соседних странах. Доля экспорта в 1960 году составляла в ВНП этих стран в среднем 9,5 %, а в 2000 году — 20 %[125]. Американские профсоюзы напоминают, что глобализация вовсе не означает повсеместное расширение торговли. К примеру, доля демократических развивающихся стран упала в общем американском импорте с 53,4 % в 1989 году до 34,9 % в 1998 году. В этом потоке доля промышленных товаров уменьшилась за указанный период на 21,6 %[126].
4. По-видимому, у развивающихся стран появляется шанс. Скажем, между 1990 и 1997 годами финансовый поток частных средств из развитых стран в развивающиеся увеличился драматически — с 44 млрд. дол. до 244 млрд.[127]. Примерно половину этих средств составили прямые инвестиции, что, казалось бы, давало странам-получателям шанс. Но вскоре обнаружилось, что грандиозные суммы уходят так же быстро, как и приходят (одним нажатием клавиши на компьютере), как только экономическая ситуация в данной стране начинает терять свою привлекательность (исчезает потенциальная сверхприбыль). В кратчайшее время западные частные деньги покинули в середине 1997 года Таиланд, затем Южную Корею, затем Индонезию, вызвав в каждой из стран шок национального масштаба. Надо ли говорить, что терпение жестоко эксплуатируемого — и столь легко становящегося жертвой — незападного мира небеспредельно?
122
122 Weiss L. The Myth of the Powerless State: Governing the Economy in a Global Era. Cambridge: Polity Press, 1998, p. 186.
123
123 Menon R., Wimbush E. Asia in the 21st Century. Power Politics Alive and Well («The National Interest», Spring 2000, p. 84–85).
124
124 Santis De H. Mutualism. An American Strategy for the Next Century («World Policy Journal», Winter 1998/99, p. 47).
125
125 Wade R. Globalization and its Limits: Reports of the Death of the National Economy are Grossly Exaggeration (Berger S., Dore R. eds. National Diversity and Global Capitalism. Ithaca: Cornell University Press, 1996, p. 62).