Глаза открыть не могу, рук и ног не чувствую. Слышу запахи: острые, неприятные запахи, воняет смрадно. Страшно. Кто-то открывает мне рот. В глотку льётся жидкость — до чего же противная! Не могу сглотнуть, всё течёт по подбородку. Мне сильно зажимают нос и жидкость попадает в гортань и пищевод.
— Да пей же ты, блаженная! Возись тут с тобой, немощной, тьфу…
Ничего себе медперсонал! Да что ж со мной приключилось? Мама, папа, что происходит? Заснула, проснулась. Или снова отключалась? Сколько я проспала, не знаю. Чувствую дикую жажду, язык к нёбу прилип, сушь страшная. Лежу, пытаясь открыть глаза. Не получается. И говорить не получается, язык такой сухой, что не шевелится. Скрипнуло что-то, слышу шарканье, кто-то ко мне подошёл.
— Ну что, проснулась, болезная? Э-э-э, глаза не пучь, хуже сделаешь...
Что-то влажное и плохо пахнущее положили мне на глаза.
— Ничего, моча совки быстро глаза вылечит. Чего кряхтишь? Пить охота? Щас напою тебя. А потом буду руку тебе ломать. Да не пучь глаза, дура какая! Срослась она у тебя плохо, не так, как надо. Ломать и складывать заново буду, а потом сращать. Ох, мне и возни с тобой. А все проблемы от сердца, сердце у меня такое, доброе! Тьфу на него. Только забот прибавляет... Ну, пей тихонечко, не надо много. Ну что, готова?
Лежу ни жива, ни мертва. Страшно так, что аж зубы сводит. Как руку ломали, под каким наркозом, не знаю, но боли не почувствовала совсем, слышала только звук, треск. Мысли метались в голове, я недоумевала. Понятно, что я не в больнице. «Пик-пик-пик» не слышу, звуков приборов нет, судя по запаху, уж точно не столичная клиника.
Тем временем странный чужой голос продолжал говорить. И непонятно, со мной или сам с собой.
— Так уже лучше. Кость срастётся и рука будет рабочей, правая — она же самая важная. К утру оцепенение с тебя сниму. Тело будет болеть, может даже очень. Потерпишь, ты молодая, быстро на ноги встанешь. Тьфу, ну и страшна же ты, смотреть жуть. Покормлю завтра. Да не мычи ты.… Ох-ох. Завтра, всё завтра, я тоже отдыхать хочу. Устала я с тобой, лечу, ломаю, ломаю, лечу. Ну ты не боись, в этот раз кости хорошо сложила, к палке привязала. Лубок хороший, рука ровной будет.
Шорк-шорк, шаги утихли. Заснула я или вырубилась, не знаю. Но ласковой темноте безраменства безвременья очень благодарна.
Проснулась от завывания. Сколько спала, не знаю. Голос, который со мной разговаривал, произносил странные звуки и странные слова. Ничего подобного не слышала. Много гортанных звуков.
Лежу, прислушиваюсь, жду, что будет дальше. А дальше было больно. Наверное, именно так себя чувствует переломанный человек. Больно было везде. Хотелось плакать, кричать, но я не могла.
Почувствовала, как в рот льётся что-то жидкое.
— Ну-ну, щас полегчает. Я ж не зверь, вижу, что болит. Пей, старайся, знаю, что невкусно. Зато кости болеть будут меньше. Так, щас глазки твои посмотрим. Ой, фу-у, загнили… Совкина моча не дюже помогла. Так щас, подожди, примочку поядрёней тебе написаю. Ха-ха, бабкины писюхи для прозрения глазюки… Прям песня!
Шарканье отдалилось и послышалось глухой стук, потом зажурчал звук спускаемой мочи. Ёшкин кот, она что, серьёзно??? Что-то мокрое шлёпнулось на глаза. Да, серьёзно… Запах непередаваемый. Что она ест, что моча настолько невообразимо смрадная? Защипали глаза, сначала легонько, а уж потом!!! Кислотой старуха мочится?
— А, проняло, я гляжу. Ну-ну, это хорошо. Лежи, я пойду, поесть тебе принесу.
После её слов почувствовала голод, живот свело в предчувствии насыщения. Даже зуд и пощипывание в глазах стали меньше. Лежу, значит, жду, а мысли птички порхают в голове. Может, думаю, родители решили лечить народной медициной, если обычная не смогла и крест на мне поставила? И привезли вот неизвестно куда. Бабка говорит, что все тело переломано было. Но кто его ломал, а главное, зачем?
— Ну что, готова кушать? Готова, вижу, о, как брюхо урчит, жрать хочет. Две седмицы во рту кроме отваров не было ничего. Я уж, девка, и не чаяла, что ты очухаешься. Ну, открывай рот! Та-а-ак, ам ложечку каши из лопуха остролистного. Не кривись. Он полезный, коли от него не станешь метать???, так опосля дам бульона разбавленного. Я ж и могилку тебе под деревьями копать начала, хотела в болото оттащить. А потом думаю чагой-то болото вонючими девками засорять? Ха-ха-ха, правда-правда, вырыла. А то чё, как помрёшь, думаю, ещё пуще завоняешься. Так завсегда лучше прикопать. И лесу польза и мне кости твои на глаза попадаться не будут. Жуй, глотай. Коли выжила, так надо на ноги вставать, а для этого силы нужны.
Бабка кормила и болтала без остановки. Еда была отвратительной, но обещание бульона меня вдохновляло. Обманула старая. Кашу эту противную я ела, по моим подсчетам, дней десять. Голос начал возвращаться. Звуки стали получатся, трудно их произносить, но с каждым днём всё лучше получалось.