Бес радостно закивал головой, поворачиваясь к парню боком, на который он тут же вогрузил седло. Когда все ремни были затянуты, Инглинг надел коню на шею тонкую верёвку, которую конники называли кордео, и тут же вскочил ему на спину, похлопывая по шее. Жеребец тут же сорвался с места, уходя в галоп и по дороге начиная подпрыгивать.
— Он не свалится? — Подняв брови, я посмотрела на Зейна, который только отрицательно покачал головой, а потом хотела найти взглядом Зену, но мне этого сделать не удалось, поэтому я снова обратилась к рядом стоящему парню. — А где твоя сестра?
— Обиделась, наверное, и ушла в корпус разбирать свои многочисленные вещи, — усмехнулся Торстон, кинув короткий взгляд сначала на меня, а потом посмотрев на шатена. — Она тебе никогда не говорила, но она влюблена в Инглинга, правда тот не воспринимает её, как девушку, что её, несомненно, задевает. Да, друг любит блондинок, но вот только моя сестра явно не в их числе.
Посмотрев на манеж, я увидела медленно подъезжающего к нам Инга, на которого я сейчас взглянула совершенно с другой стороны — плечи были расправлены, хотя в институте он ходил сгорбившись, спина ровная, голова прямо, а взгляд такой уверенный, словно он король положения. Когда вороной остановился, то его морда была прямо напротив меня, чему я улыбнулась, вытянув вперёд руку, которой тут же коснулся горячий воздух, а потом я почувствовала кончиками пальцев короткую и немного жёсткую шерсть — невероятное чувство.
Комментарий к Глава 2
Машина: http://www.kolesa.ru/uploads/2016/09/mercedes-amg-gt-rsr-piecha-design-1-1920x0-c-default.jpg
========== Глава 3 ==========
POV Инглинг
Я был приятно удивлён, когда увидел Астрид на территории манежа, однако удивление быстро сменилось на понимание происходящего, когда рядом с блондинкой я увидел другую — сестрицу Зейна. Зена была своеобразной девушкой, которую я никогда не мог понять, как бы не старался, а первое время именно так и было — я искренне хотел понять, что творится в её светлой голове, однако Торстон быстро отговорил меня от этого занятия, сказав про то, что он и сам не знает, что иногда творится в голове у его сестры. И я искренне поверил этому заявлению, потому что лучше этого парня с дредами Зену никто не знал и не мог узнать — перед каждым человеком она открывалась с новой, выгодной для неё в этом положении, стороны. Однако появление Астрид Хофферсон в манеже заставило меня немного напрячься и натянуть поверх футболки ещё и большую толстовку, потому как я не был готов к изучающему взгляду голубых холодных глаз. Возможно это прозвучит немного странно, но всё же голодные и изучающие взгляды сестрицы Торстон были для меня привычнее, и я мог не обращать на них никакого внимания и спокойно тренироваться, чувствуя, как Зена буквально раздевает меня глазами, но вот к таким же взглядам от Астрид я не был готов, и, наверное, никогда не буду — просто не могу представить, что такой взгляд будет направлен в мою сторону.
Когда же опробование грунта было завершено, мы дружно втроём вышли из манежа, где я увидел довольно-таки неприятную для меня картину — возле моей любимой машины обшивался какой-то парень, стремившийся всё время заглянуть в салон, но из-за тонированных стёкол у него это не получалось. Неизвестный человек несколько раз обошёл мой транспорт, а потом взял и пнул по переднему левому колесу, отчего мне захотелось ему очень сильно врезать. На Mercedes’е сработала сигнализация, но я тут же поспешил её выключить, чтобы привлечь внимание незнакомца, и каково же было моё удивление, когда он повернулся и я разглядел в нём Стэнфорда.
— Йоргенсон, ты что тут забыл? — Опережая меня, воскликнула Астрид, которая тут же нахмурилась, сжимая руки в кулаки. — Я рассчитывала, что хоть здесь смогу отдохнуть от тебя, но, видимо, не судьба.
— Милая, как я рад тебя видеть, — парень улыбнулся, но, когда его взгляд упал на меня, он тоже нахмурился. — А что этот охломон тут делает? Хей, кость, это лагерь для спортсменов, а не для археологический музей.
— Вау, — усмехнулся я, приближаясь к брюнету и своей машине. — Я приятно удивлён, что ты, Стэн, знаешь такое сложное слово, как археологический. Долго учил?
— Я ещё раз спрашиваю, кость, что ты тут забыл? — Нагло положив руки на капот моей машины, спросил Йоргенсон и, увидев мой взгляд, который прошёлся по его рукам, так же нагло ухмыльнулся. — Тебе на такую ни в жизнь не накопить.
— Что ты говоришь, — расхохотался я, снова доставая из кармана ключи и снимая сигнализацию с авто. — Эта крошка моя, так что убери от неё руки, Стэн, пока я тебе что-нибудь не сделал за это, ибо я только сегодня утром был на мойке, а ты её уже всю облизал. Тор знает, сколько ты ходил вокруг неё и слюни разбрызгивал.
Брюнет буквально озверел, но руки всё же убрал, отходя на шаг назад. Я лишь повёл бровью, намекая, что жду следующий его выпад, но, к моему сожалению, Йоргенсон переключился на удивлённую разыгравшейся перед ней сценкой Астрид.
— Астри, милая, ты ведь не купилась на это, а? — Парень заискивающе улыбнулся, расслабляя руки, которые до этого сжал в кулаки. — Я же в разы лучше, чем эта кость.
— А я бы поспорила, что он кость, — на тропинке, ведущей в недра лагеря, появилась Зена, которая была явно довольна своим эффектным появлением. — Могу поставить сотню баксов на то, что Инглинг у нас слажён куда лучше чем ты, Сморкашка.
— Я, кажется, просил тебя, так меня не называть, — брюнет тут же снова сжал руки в кулаки и посмотрел на блондинку, чьи слова его заметно так оскорбили. — И сейчас я тебе покажу, что значит привести Стэнфорда Йоргенсона в ярость.
— Только сделай шаг в её сторону и я тут же сяду за руль, чтобы размазать твоё содержимое по здешним камням, — зарычал я, когда Стэн уже хотел было двинуться к Зене.
Да, я не особо любил таких девушек, как она, но вот смотреть на то, как их собираются избивать, я не мог и не хотел. С детства я был приучен к тому, что сильный никогда не обижается слабого, мужчина не поднимет руку на женщину, поэтому сейчас был уверен в том, что поступаю правильно, хоть и немного опрометчиво. Однако об этом было уже поздно размышлять, потому что Йоргенсон повернулся в мою сторону, разминая руки, хрустя хрящами пальцев и явно думая, что он сможет меня этим напугать. Ну, что же, быстрые ноги проблем не боятся, а хорошая реакция никогда ещё меня не подводила, поэтому даже в институте, где я успешно до последнего возможного момента скрывал о себе всю информацию, прячась за маской серой мыши и, в какой-то степени, изгоя общества, я умудрялся удирать от тех, кто желал меня покалечить.
— Напомни-ка мне свою фамилию, — елейно протянул парень, остановившись — теперь нас разделял только капот моего спорткара.
Так, тут надо тоже пояснить — в институте никто не знал мою фамилию, даже преподаватели. Студентам оказалось достаточно того, что меня зовут Инглинг, а с ректором проблем не было — он давний знакомый моего отца, который спокойно воспринял мою просьбу, а так же тот факт, что никому о фамилии нельзя рассказывать. Однако обязанности с моей стороны так же были, правда слишком лёгкие, чтобы я хоть раз об этом задумывался — нужно было всего лишь отлично учиться и без уважительной причины не пропускать пары. Правда, пока я разъезжал по странам в «поисках» новых наград, все думали, что я где-то на очередной олимпиаде, конференции и так далее, в общем, в учебных делах.
Сейчас же я рисковал достаточно многим, называя этому оболдую свою фамилию, но другого выхода у меня не было. Никогда не думал, что, если мне вдруг выпадет такая «честь», почти все свои карты я открою именно так — стоя напротив парня, который уже давно не давал мне спокойно жить, перекрывая воздух своими нападками и оскорбительными, как он сам думал, словами. Однако, обратного пути у меня не было, ведь эта поездка изначально казалась мне билетом в один конец — я знал, что здесь обязательно будет кто-то из института и я как-нибудь спалюсь перед этим кем-то, но не думал, что ещё в самый первый день, а ведь мне тут ещё два месяца жить. Тяжело вздохнув, я посмотрел на хмурого Йоргенсона, который пытался не показывать, что отсутствие моего ответа его сильно раздражает, но я-то это прекрасно видел — морда красная; ноздри раздуваются, как британский флаг на мачте моей яхты; руки в кулаки, да так, что аж костяшки побелели.