Стараясь не шуметь, я откинул одеяло, слез с кровати и натянул штаны. Половицы едва слышно скрипнули под ногами, но Кати не проснулась, только сильнее закуталась в освободившееся одеяло. Пусть спит. Натянув рубаху и сапоги, я подкрался к открытому окну, прислушался: тихо, только сверчки распевали полуночные песни. На дальнем конце деревни послышался собачий лай, который сразу же затих. Мгновеньем спустя всполошились псы на другом крае деревни. Неужели облава?
Зачем я сюда потащился? Понятно зачем: решил навестить подружку, на которой уехавшая на ярмарку семья оставила хозяйство. Ох, как не вовремя приспичило поваляться в мягкой кровати в тёплом доме! Или наоборот, слишком вовремя? Стоило появиться в деревне — и сразу облава! Неужели кто-то сдал? Хорошо хоть парни, которые, как и я, собирались навестить подружек и родных, отправились в трактир старого Зима.
Достав засапожный нож, я зажал его в зубах, выскользнул в окно и прижался к стене дома. Хорошо, хоть оделся подходяще: чёрные штаны и темно-зеленая рубаха в темноте в глаза бросаться не будут. Пригибаясь к земле, удалось тихо пресечь двор, оставаясь в густой тени дома. Сразу же разболелась спина: попавшая в поясницу пару недель назад стрела сумела на излете пробить толстую кожу куртки. Перелезать через плетень я не стал, нечего изображать мишень. Вместо этого пролез в заранее разведанный лаз. Еще пару шагов в густой траве, укрылся под вишнёвым кустом. Вовремя: по улице со стороны околицы кто-то приближался.
Солдаты. До озноба знакомые лязгающие звуки кольчуг, доспехов и оружия, скрип кожи и сильный запах пота и чеснока.
— Чего нас сюда погнали? — хриплый простуженный голос раздался, когда четыре тени выскользнули из-за поворота и пошли по дороге мимо меня.
— Дык, говорят, какой-то важный сеньор с юга приехал. Теперь он облавой командовать будет.
— Ну-ка заткнулись оба! — спокойный голос со столичным акцентом. Солдаты моментально замолчали, да и мне от этого голоса захотелось ещё сильней вжаться в землю.
Как только солдаты исчезли за поворотом, я метнулся через дорогу и, скрываясь в тени кустов, направился в ту сторону, откуда они пришли. Здесь больше наших нет, так что надо срочно найти Анри и Сильвио. Они должны знать, что охота началась всерьёз. Выбраться из деревни ещё можно, но времени всё меньше: сейчас расставят солдат по ключевым точкам, потом подгонят основные силы и начнут проверку. Надо успеть.
До околицы удалось добраться без проблем. Пару раз мимо пробегали солдаты, но заметить меня в кустах с дороги было почти невозможно. Приполз, изрядно нанюхавшись пыли и всего что в эти кусты обычно выбрасывают.
Что дальше? Лежу, до боли в глазах вглядываясь в ночную темень: никого не видно, но перебегать открытое пространство до рощи слишком рискованно. Неужели не выставили секрет? Я бы обязательно заметил. Может, у них людей слишком мало? Время утекало безвозвратно, а тревога всё росла внутри. Я был похож на перетрусившего зайца. Сомнения изматывали меня, и с каждой минутой решиться рвануть вперед становилось все сложнее.
Всё же я оказался терпеливее охотников. Едва различимый силуэт у дерева на опушке чуть-чуть сместился в сторону, на мгновение в темноте блеснул металл. Наконечник стрелы вероятно. Всё правильно: зачем ставить в засаду десяток рубак, которых будет слышно за сотню шагов, если можно обойтись одним хорошим стрелком?
Выбора не осталось: стараясь двигаться как можно тише, пополз в заросли крапивы слева. Снова грязь, снова волдыри и вытягивающий терпение зуд. Привычная боль. Видимость выбора. Я опять делал все, чтобы спасти свою шкуру. Скоро шкура будет порядком потрепанной… Очень, очень потрепанной. Я был готов содрать с себя кожу, только бы это прекратилось.
Из зарослей ничего не видно. Но я помнил, что в крапиве скрывалось русло пересохшего ручья, который огибал деревню с восточной и южной сторон. Излюбленное место игр деревенской ребятни. Вода здесь текла только весной, а теперь он вполне подходил для отступления. Крапива — широкие листья никогда не слышали проповедей о милосердии — нещадно жалила руки и лицо. Пальцы заледенели и не сгибаются: весь жар собрался в груди, рубаха прилипла к подмышкам. Я нащупал склон русла слишком поздно и чуть не покатился вниз от неожиданности.
Спуститься удалось без особого шума, но внизу пришлось сложнее. Камни и песок то и дело норовили выскочить из-под ног и создать осыпь. Когда я добрался до конца русла, то с ног до головы был перепачкан песком и прочей дрянью, скопившейся внизу. Не выскочил наверх, но огляделся в поисках засады, и сразу же её увидел.
Солдат пританцовывал на месте, пытаясь прогнать холод ночи, но всё же неотрывно смотрел в сторону ручья. На поясе — длинный меч; к ремню «бригантины» (кожаная куртка с нашитыми металлическими пластинами) прицеплен охотничий рог. Стоит выскочить, и он подаст сигнал, а я даже пробежать мимо не могу. Обращаться с оружием Сильвио нас учил, но с ножом против меча? Шансов нет. Вернуться и вылезти из ручья раньше? А стрелок наверху? Если бы на моём месте был Анри, он мог бы метнуть нож. Мне на точное попадание нечего и рассчитывать. Разве что ждать удобного случая…
Я его дождался. С северного края деревни затрубил рог — началась облава. Сразу же раздались ещё два сигнала с других концов деревни, а немногим позже прохладный воздух ночи всколыхнули лай и вой собак. Солдат перестал подпрыгивать и обернулся в сторону деревни. Я метнулся к нему. Заслышав шорох, он начал поворачиваться и попытался достать меч, но не успел. Левой рукой я зажал ему рот, а ножом полоснул по открытому горлу. Нерожденный крик перешёл в предсмертный хрип и тихое бульканье.
Не теряя времени, я бросился в спасительную сосновую рощу. Позади остались крики людей, лай собак и ржание лошадей, но я ни разу не оглянулся и не замедлил шаг. Надо предупредить остальных.
До Анри удалось добраться только к обеду. Как я и думал, искать его следовало в Серополье — небольшом городке, от которого до побережья было не больше пары часов пути. В последнее время мы часто здесь появлялись, когда пытались договориться с контрабандистами. Нас здесь в лицо никто не знал, а шанс наткнуться на знакомых был очень невелик. И искали нас раньше гораздо восточнее, в лесах.
В Серополье был какой-то праздник. По узеньким улицам шатались нарядно одетые горожане, дома были украшены разноцветными лентами, а на городской площади играли уличные музыканты. От разноцветных нарядов, кружев, начищенных пряжек и пуговиц рябило в глазах. Ярмарка, что ли? Да нет, приезжих слишком мало. Прислушиваясь к разговорам, я протискивался сквозь толпу зевак, глазеющих на танцующих на площади. Одной рукой придерживал у пояса кошель, другой расталкивал горожан. Ненавижу находиться в толпе.
Пару раз мелькали начищенные по случаю праздника кольчуги стражников. Стражники в толпу не лезли и топтались на краю площади. От городской стражи старался держаться подальше. Конечно, и на площади переодетых ищеек хватает, но зачем самому на рожон лезть?
— Слышь, кум! Говорят — масло и воск подорожают.
— Брешут.
— Пиво у Себастьяна совсем никчёмное стало. Не перестанет водой разбавлять, побьют его. Как пить дать побьют. Или таверну подожгут.
— Война будет: арланцы на малые королевства полезут. К зиме заварушка начнётся. И уж Межгорное да Прибрежное царства в стороне не останутся, точно говорю.
— Да кто ж к зиме войны начинает, дурья твоя башка? Весной война начнётся, как дороги просохнут. И не война, а поход малых королевств и Прибрежного царства против степных орков. Мне сам сеньор Рикардо рассказывал. А его зять по военной части при наместнике состоит.