— В другой раз, Анж, сейчас меня ничто не привлекает.
— Дело в том, что Памелу-то… ее реквизировали…
— Марьетт, говори что хочешь, но только не о моей дочери, иначе я тебя сразу выставлю вон.
— Извиняй, Памела… Ладно… А если серьезно, когда пропал Барбоза?
— Хозяйка сказала, что он уехал на аварию в три часа утра.
Месье Андре поднял голову:
— Когда это было?
Анж повернулся к нему:
— В ночь с пятницы на субботу, а что?
— Ничего, просто для сведения.
Заинтересовавшись такой реакцией, бывший жандарм набросился на Андре:
— Вы говорите, будто спросили просто так?.. Без причины?
— Да. Ради моего личного просвещения. Вас это волнует?
— Вам повезло, что не я веду расследование.
— Скорее уж расследованию повезло.
Озадаченный Марьетт умолк, в то время как Анж смеялся во все горло:
— Ты-то нашел своего хозяина, Марьетт, так что не шуми!
Этими словами Памела закончила рассказ.
— Вот я и подумала, что вам это может быть интересно. Реакция Андре удивительна, вы не находите?
— Да, вы хорошо сделали, что предупредили меня. В любом случае, мне надо допросить его.
Мишель Монлор аккуратно раскладывала медикаменты, которые ей только что доставила «Фарма+». Ее муж смотрел возле витрины на церковную площадь.
— Сегодня утром полная тишь.
— Как это мило с твоей стороны — обратить внимание: стекла только что вымыли. Да не стой ты перед ними, всех клиентов распугаешь. Этого им только сейчас не хватало. По сравнению с прошлым годом торговый оборот упал на пятнадцать процентов.
— Клиенты уже целую неделю боятся, а когда испытываешь страх, меньше думаешь о мелких неприятностях.
— Ладно, лучше помоги мне, вместо того чтобы философствовать.
— Двоим тут делать нечего.
— Мой дорогой Эрве, ты совершенно прав!
Подойдя к мужу, аптекарша вручила мужу две коробки с лекарствами.
— Что это?
— То самое, с чем двоим делать нечего. Ты подежуришь в аптеке, а я схожу в мэрию.
— У меня нет времени, скоро десять, а у нас встреча с Марьеттом, надо организовать турнир по игре в шары.
— Только и дела, что время терять с твоими прощелыгами…
— А долго будут продолжаться эти хождения туда-сюда?
— В чем дело, я обязана отчитываться перед тобой?
— В конце концов начнут судачить.
— Уж лучше помалкивай! Если здесь и судачат, так это о твоих бесконечных посиделках в «Дубовой бочке» вместе с собутыльниками.
— Они-то, по крайней мере, меня уважают.
— Не забывай, откуда ты пришел! Если бы не я, ты все еще был бы жалким фармацевтом.
— С тобой никогда нельзя поговорить.
— Поговорить о чем?..
— Послушай, котенок…
— Перестань сейчас же, оставь эту смешную кличку.
— Двадцать лет назад ты так не говорила.
— Двадцать лет назад ты веселил меня… А теперь наводишь скуку.
— Возможно, я навожу скуку, зато полицейский наверняка обрадуется, когда узнает, что в ночь убийства Анисе ты вернулась домой в два часа.
— Не вздумай играть со мной в такие игры — проиграешь! Не забывай, что аптека моя.
— Да, нам известно, как твой отец получил ее.
— Прошу тебя, не оскверняй память папы!
— Я ничего не оскверняю, но старики-то помнят, что твой отец был вхож при немцах в комендатуру.
— Ничтожество!
Ученая аптекарша покинула свои владения, а ее муж говорил сам с собой:
— Не сегодня завтра это может обернуться скверно, ей не всегда будет везти…
Антуан Шане и капитан беседовали у входа в шато Дютур.
— Я хотел бы поговорить с Андре, ведь он работает у вас?
— Да, действительно, сейчас я его поищу. Располагайтесь, прошу вас.
Кюш вошел в гостиную. Верно, из-за еще дымящейся трубки профессора ему вспомнились запахи собственного детства. Эта комната была настоящим храмом медицины. На стене висели репродукция «Урока анатомии» Рембрандта и подлинное письмо, адресованное маршалом де Бриссаком Амбруазу Паре с благодарностью за извлечение проклятой пули, полученной при осаде Перпиньяна. Книжный шкаф был забит специальными изданиями. Здесь же красовались вставленные в рамку дипломы хирурга. Со старинной этажерки полицейский взял снимок, стоявший на самом видном месте. На нем был запечатлен хозяин здешних мест, пожимающий руку американцу Эрвину Джонсону, чемпиону мира по баскетболу, который получил в 1984 году травму. Вмешательство хирурга возымело действие, и в восемьдесят пятом и восемьдесят шестом годах Джонсон снова добился высших результатов. Справа висела подлинная афиша «Кнока»[22] с посвящением от персонала больницы «Пеллегрин» от 27 июня 2001 года.