Голос умолк, улетел, растворился. И только тогда Ншан осознала, что вела внутренний диалог. Но с кем? Кто был ее собеседником? И почему она отвечала без страха, без паники, будто так и должно быть. Уж не сходит ли она с ума?
Ншан погрузилась в глубокий сон. Мать разбудила ее, когда солнце стояло уже высоко. Был воскресный день, и Сильвия осталась дома.
- Тебя там спрашивают, дочка, - растерянно сказала она.
- Кто?
- Не знаю. Совсем незнакомые люди. Мужчина с женщиной и ребенком. Из соседнего села быть может.
- Ну а я-то им зачем?
- Не знаю. Говорят, только ты одна можешь им помочь.
- Странно.
Ншан поднялась, заплела косу, впервые скрутив ее пучком на затылке, оделась, повязала голову касынкой – чужие, как-никак.
- Где они? – спросила почти раздраженно.
- Во дворе. В беседке. Упрямые. Не уйдем, говорят, пока не повидаемся с ней... Проводить тебя?
- Нет. я прекрасно знаю дорогу в беседку.
Она уверенно шагнула к выходу, лишь легкими движениями рук подстраховы-вая себя в дверных проемах. Сильвия, съедаемая любопытством, неслышно последовала за ней.
- Не крадись, мама. Кого ты пытаешься обмануть? – упрекнула Ншан.
Люди, ожидавшие в беседке, поднялись ей навстречу, откровенно разглядывая слепую девушку, так уверенно приближавшуюся к ним без посторонней помощи.
- Садитесь. Чего ж стоять, - сказала Ншан и первая села на лавку, привычно сложив руки на коленях, показывая тем самым, что готова выслушать непрошенных гостей.
- Детка, не сердись, что вот так взяли, да пришли, - услышала она грубоватый, взволнованный женский голос. – Десять километров с ребенком отмахали – по горам, пешком... Помоги! Христом Богом молю.
- Да чем же я могу вам помочь? – искренне удивилась Ншан.
- Сын наш вдруг плохо слышать стал. Боимся, как бы не оглох совсем.
- Мне очень жаль вашего сына. Но я-то тут при чем? Почему вы решили обратиться именно ко мне? Разве вы не видите, что я...
Муж с женой зашептались, заспорили. Сильвия, не входя в беседку, но и не прячась, наблюдала за ними.
- Скажи, милая, тебя Ншан зовут?
Девушка молча кивнула.
- Значит, все сходится... Сон у меня был этой ночью, что я должна взять ребенка в Саригюх, к... прости, ради Бога, к слепой девушке с мужским именем, и что она поможет ему. Знаешь, когда беда в доме, на все пойдешь, всему поверишь, даже самого малого шанса не упустишь. Вот, встали до зари и пошли. Идем, а сомнения мучат: что как дойдем до села, указанного во сне, спросим про девушку с мужским именем, а там над нами посмеются, мол, отродясь такой не бывало... Дошли. Спросили. Нам на твой дом и указали. Мы с мужем от счастья чуть с ума не сошли.
- Если прогонишь, Ншан джан, не обидимся, - вмешался мужской голос. – Сами понимаем, что странно все это.
- Очень странно, - подтвердила Ншан и собралась уже заверить своих гостей, что не по адресу пришли, что она в болезнях ровным счетом ничего не смыслит, но тут ей стало вдруг все яснее ясного, и даже показалось непонятным, как родители сами не догадались о причине недуга их ребенка.
- Почки! – выпалила она с неожиданной убежденностью. – У вашего сына больные почки.
- Но он никогда не жаловался на почки, - удивилась мать. - Он плохо слышит.
- Болезнь почек сообщает вам о себе через ухудшение слуха, - заявила Ншан. – Разве у него нет отеков под глазами и на ногах?
Родители растерянно переглянулись. Отец поднял штанину сына и надавил на его щиколотку – от пальца осталась четкая вмятина. Да и глаза у мальчика были припухшие.
- Правильно говоришь, опухает, - пробормотала мать. – Как же я раньше не замечала! Что же нам делать? В больницу везти?
- Не надо в больницу. Возьмешь тутовую водку и сделаешь настойку на березовых почках. Будешь поить ребенка три раза в день по чайной ложке. И еще заваривай корень петрушки, вместе с чебрецом. По стакану на день. Да про морковный сок не забудь. Как только почки успокоятся, слух вернется.
- Дай Бог тебе здоровья, милая! – растрогалась женщина. – Позволь поцеловать тебя. Сон-то вещим оказался. – Она подтолкнула мужа локтем, чтобы достал деньги.
Сильвия заметила, как они пытались незаметно сунуть смятую купюру ее дочери в карман, и, разгневавшись, шагнула в беседку:
- Не делайте этого! Зачем нам ваши деньги! Как вам не стыдно!
- Мы не хотели вас обидеть, - растерялся мужчина, пряча деньги. – Счастья вам, крепкой крыши над головой, добрые люди.
Когда гости покинули дом, Сильвия села напротив дочери на скамейку, с удивлением глядя на нее:
- Как ты про почки-то догадалась? Ты же не видела его. И откуда ты знаешь, как надо лечить?
- Не спрашивай, мама. Мне самой в себе еще разобраться надо. Просто появилась во мне уверенность, что так надо, и никак иначе.
- А если ошиблась?
- Нет! - с поразившей Сильвию твердостью возразила Ншан. – Не ошиблась.
* * *
К полудню в дом Сильвии заявились вдруг соседи, Анаид с Миграном, принаря-дившиеся, торжественные. Сам Левон, одетый в костюм и крахмальную рубашку, скромно держался в родительской тени.
- Что это вы такие праздничные сегодня? Или в церковь собрались? – поинтере-совалась Сильвия. - А может в кино или в гости?
- Да не в церковь и не в кино – к тебе мы пришли, соседка, к тебе. Дело есть. В дом пригласила бы.
- Пожалуйте. Ншан как раз чай заваривает. Вместе все веселее будет. Выходной, как-никак.
Соседи вошли в дом, чинно расселись вокруг стола, того самого стола, за которым семь лет назад последний раз справляли день рождения ее младшей дочери.
- У нас гости, - сказала с улыбкой Ншан, вынося с кухни тарелку с аппетитной румяной гатой. – Не надо, мама, не объясняй. Я все поняла... Левон, помоги мне чайник принести. Он большой и горячий, боюсь кого-нибудь из вас обварить.
Мигран и Анаид удивленно следили за тем, с какой уверенностью двигалась по дому незрячая девушка. А он вскочил и с готовностью последовал за ней на кухню.
Когда с накрыванием стола было покончено, Мигран заговорил:
- Радуйся, Сильвия, вот и твой счастливый день, наконец, настал. Добрая весть пришла вместе с нами в твой дом. Все мы знаем, что наш сын, Левон, давно уже любит твою дочь, Ншан. – Голос его звучал совсем не так радостно, как того требовала ситуация. Не удержавшись от вздоха, он добавил: - Мы своим детям не помеха, верно ведь, Ано джан? – Он накрыл ладонью руку жены. – Пусть будет так, как хочет Левон. Пусть наши детя поженятся.
Сильвия, готовая заплакать, переводила взгляд с одного на другого и от волнения не могла вымолвить ни слова. Предательский ком из рвущихся наружу рыданий застрял у нее в горле. Ее слепую дочь сватают. И кто! Лучший парень на селе.
- Да как же это... Вот так, вдруг, - бормотала она, боясь поверить собственным ушам.
- Не вдруг, тетя Сильвия, - возразил осмелевший Левон. – Для меня не существует никого на свете, кроме Ншан... С ней случилось несчастье. По моей вине. Кому ж, как не мне, стать поддержкой и опорой в жизни. Верно?
Слезы все же прорвались наружу. Глаза Сильвии влажно заблестели.
- Есть Бог на свете. Ох, есть! – растроганно прошептала она, смахивая кулаком катящиеся слезы. – Не останется моя дочка горемыкой. Спасибо тебе, сынок, за доброе сердце.
- Да полно Вам, тетя Сильвия! Не жалость, а любовь в моем сердце. – Левон повернулся к неподвижно сидевшей рядом с ним Ншан: - За тобой слово, любимая. Обещала сегодня ответ дать.
- Обещание сдержу. – Ее голос прозвучал тихо, но твердо. – Ты прости меня, Левон. И вы простите, дядя Мигран и тетя Анаид. И ты, мама, тоже. А только замуж мне нельзя.
- Как так!?. Что она такое говорит?! – ахнули все разом.
Только один Левон хранил молчание. У него перехватило дыхание.
- Опомнись, дочка! У тебя от радости, видно, помутилось в голове... Не слушайте ее! Она не в себе. – Сильвия вскочила, растерянно глядя на соседей.
- Мама, перестань. Успокойся... Тебе не понять меня. И Левон не поймет. Обидится на всю жизнь. Мне очень не хотелось бы разбивать тебе сердце, Левушка. Но замуж я не пойду, ни за тебя, ни за кого другого.