Через стену я услышала писк звуковой системы и приглушенный голос Дженни, которая рявкнула на посетителей, чтобы те убирались с мягкой арены.
Она едва успела включить автомат и поставить песню, как я выскочила на арену. Посеребренный носок моего сапога зацепился за стремя. Я перекинула ногу через седло, джинсовые шорты уже задрались на заднице.
Сигаретный дым окутывал бар, превращая всех в заполненном зале в непознаваемые силуэты.
Дело было не в них. Я каталась на механическом быке и демонстрировала свои сиськи для одного человека и только для одного человека.
Для себя.
Дженни щелкнула выключателем и покачала быка из стороны в сторону. Обычно она начинала с того, что заставляло мои сиськи трястись. Это заводило толпу и настраивало меня на нужную волну.
Но сегодня я не собиралась просто так демонстрировать им свое декольте. Я положила ладони на седло, потертая кожа дала мне опору, а Дженни повернула рычаг и заставила быка крутануться на триста шестьдесят.
Машина не зря была отделана толстой обивкой, и вовсе не для того, чтобы смягчить удар, когда пьяные мальчишки из студенческого братства устраивают на ней кувырки.
Дженни знала, что я собираюсь сделать. Я проделывала этот трюк всего несколько раз, и то не более половины из них.
Когда она раскрутила быка так быстро, как только могла, я вытащила сапоги из стремен, присела на корточки, поставив обе ноги на седло, и подпрыгнула.
Мои ладони обхватили колени, когда я сделала сальто назад. Глаза были прикованы к быку, чтобы успеть приземлиться, вращаясь в воздухе.
Сначала ноги ударились о седло. Я раздвинула их и уселась на быка. Толпа ликовала, прижимаясь к перегородке, а Дженни снова закружила меня.
Несколько выпивох бросили в меня долларовые купюры, но я не обратила на них внимания. Обычно я заводила толпу и выжимала их кошельки, но не сегодня.
Высокая фигура стояла у перегородки, упираясь руками в ее край. Я дразнила остальных посетителей бара, натягивая на груди завязанную узлом фланель. В унисон раздались возгласы «Снимай».
Но не он.
Вон выделялся среди всех в дыме и хаосе. Он был неподвижен и решителен.
Я встретилась с ним глазами, когда Дженни заставила быка трястись. Это был ее сигнал: раздевайся или уходи.
Я натянула узел, ложась спиной на спину быка, оттолкнулась руками, перевернулась и села лицом в противоположную сторону. Вон двинулся вдоль стены, добиваясь моего пристального внимания.
Я дала его.
Он не пошевелился, когда я просунула палец под ослабленный узел и потянула. Полы рубашки распахнулись, открывая ему вид на мое декольте.
Дженни повернула машину, уводя меня от Вона и давая возможность взглянуть остальным посетителям бара. Купюры сыпались как конфетти в канун Нового года.
Катание на машине обычно приводило меня в восторг. Мне нравилось внимание, нравилось зарабатывать легкие деньги. Почему же я чувствовала себя такой пустой?
Злость на то, что мне не удалось испытать ни одной любимой эмоции, даже после того, как я ворвалась в "Серебряную шпору", не утихала.
Во время всего этого хаоса Вон ни разу не пошевелился. Его руки оставались пригвожденными к перегородке. Взгляд накрыл меня, как одеяло. Я закончила свою поездку и спустилась с быка, наступив на скомканные купюры. Моя рубашка все еще была расстегнута и привлекала всеобщее внимание, пока я шла к нему.
Он выпрямился, когда я подошла. Зеленая купюра была зажата между двумя пальцами.
— Что ты здесь делаешь?
Я мельком увидела рожу Бенджамина Франклина на лицевой стороне купюры.
Выражение его лица оставалось нейтральным.
— Встреча в городе. Решил выпить пива, прежде чем отправиться на ферму. — Глаза Вона потемнели, изучая мою грудь. — Не знал, что мне также устроят шоу.
Он протянул руку, и кончик его пальца коснулся нижней части моей груди.
Я вздрогнула от электричества, пробежавшего по коже.
— Тебе понравилось? — прошептала я.
Вон поднял стодолларовую купюру.
— Да.
Его честность заставила меня сделать шаг назад, но Вон не собирался этого допустить. Протянув руку, он продел палец в петлю моего пояса, и прижал меня к деревянной перекладине, разделявшей нас. Все внимание было приковано к нам двоим, пока он засовывал сотню в пояс моих шорт.
— Почему ты здесь сегодня? — спросил он. Мой взгляд упал на пол. Вон провел пальцем по моему подбородку и поднял его вверх. — Скажи мне, что ты здесь делаешь, тигрица.
— Почему ты меня так называешь?
— Как? Тигрицей?
— Ты также назвал меня «котенком» прошлой ночью.
Вон кивнул.
— Да.
— Почему?
Он погладил мою щеку костяшками пальцев.
— Потому что мне так нравится.
Что-то в его прикосновениях подпитывало жажду ощутить что-то, за чем я гналась.
Вон прижал подушечку большого пальца к моей нижней губе.
— Мне нравится видеть, как ты ослабляешь свою защиту.
— А кто сказал, что я ее ослабила?
На его губах заиграла дикая улыбка.
— Так и есть. — Он наклонился, его щетинистый подбородок царапнул мою щеку. — И как бы тебе ни нравилось бороться со мной, ты получаешь удовольствие от того, что подчиняешься мне.
Глава 19
Вон
Я вцепился в край деревянной перегородки до белых костяшек пальцев, наблюдая за тем, как Джо высунула ноги из стремян, присела на быка и сделала сальто назад.
Чертова безрассудная девчонка.
Меня охватила ярость, когда она приземлилась на машину, и на ее губах появилась самодовольная ухмылка. Глаза цвета бледно-голубой неоновой уличной рекламы на встретились с моими.
Она заметила меня.
Я пришел в «Серебряную шпору» не для того, чтобы посмотреть, как она демонстрирует свои сиськи за мелкие деньги. Я был в банке на встрече, которая прошла не слишком удачно, и мне хотелось развеяться, прежде чем вернуться в большой дом и соврать семье, что все будет хорошо.
Стресс этого дня съедал меня. Миллиардер вел быструю игру с компанией, которую пытался купить, и неопределенность ситуации сказывалась на стоимости инвестиций некоторых моих клиентов. Конечно, Тамара не могла их переубедить. Это было на моей совести.
Все было на моей совести.
Зарабатываю своим клиентам неприличные суммы денег.
Спасти ферму от конфискации.
Получить прибыль, чтобы деньги, которые я вложил в землю, не пропали даром.
Устроил отца на всю оставшуюся жизнь.
Но она держалась за быка одними бедрами, готовясь к следующему трюку. Джо потянула за узел между грудями, разглядывая меня с ног до головы, не решаясь пошевелиться.
Мы вдвоем играли «в салочки» с самого первого дня, и теперь, когда она сидела обнаженная под моим контролем, ставки были как никогда высоки.
Почему я боялся потерять то, что изначально не принадлежало мне?
Может быть, мы уничтожим друг друга. Может быть, кто-то из нас уйдет.
Я много кем был, но не трусом.
Она закончила кататься, выставив сиськи на всеобщее обозрение, и сошла с быка под дождем долларовых купюр. Посетители не ожидали шоу. Но они точно знали, что это хорошее шоу, когда смотрели его.
Ее грудь подпрыгивала при каждом шаге ко мне, а полы фланели развевались за спиной, как чертова накидка.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она, опустив глаза на купюру, которую я зажал между пальцами.