Сердце колотилось, как на последней миле марафона.
— Нет.
Его смех был темным и коварным.
— Тогда очень хорошо.
Кровать подпрыгнула, когда он встал с нее. Краем глаза я заметила, что в какой-то момент он снял свои брюки и рубашку. Он был сложен как Адонис — широкие плечи, обтянутые мускулами, узкие бедра, толстые ляжки и самая упругая задница, которую я когда-либо видела.
Он взял со стола бутылочку со смазкой и откупорил ее. Черт... Ему это было не нужно. Я была насквозь мокрая. Если бы он использовал хоть каплю, я бы едва почувствовала его член, когда бы он наконец смилостивился и ввел его в меня.
Вон придвинулся ко мне сзади, его член уткнулся в мой вход. Это была нездоровая дразнилка.
Но если это последствие всего того ада, который я ему устроила, то мне нужно было найти, где оптом заказать серу и вилы.
Мне это нравилось.
Прохладная жидкость стекала по моей коже от щели пока не исчезала между складками.
— Скажи «пожалуйста», котенок, — умолял он дразнящим голосом, набирая смазку на пальцы и прижимая их к моей дырочке.
Я застонала от давления, когда он пробовал и дразнил сжатую мышцу.
— Скажи это.
— Нет, — задыхалась я.
Его толстый палец вошел внутрь.
— Скажи. Скажи.
— Если ты слишком труслив, чтобы трахать меня туда, просто скажи, — задыхалась я.
Дразнить его было самой худшей и самой лучшей идеей в моей жизни.
Вон, блядь, улыбнулся. Заглянув за спину, я увидела ряд ярких белых зубов. Без всякого предупреждения его палец вошел внутрь по самую костяшку. Я взвизгнула от боли и зарылась лицом в подушку, чтобы подавить крик.
— Теперь мы не такие дерзкие, правда? — проворчал он. Я втянула пьянящий глоток кислорода. — «Такая длительная эрекция не может быть приятной», — он хмыкнул, вынимая палец из моей попки. — Ты держишь меня в напряжении уже несколько недель, котенок. Я уже привык.
Без предупреждения два смазанных пальца вошли в меня. Я ударила кулаком по матрасу, и внутри меня закипели жар и похоть. Возбуждение капало из моей киски, оставляя мокрое пятно на простынях.
Мне было все равно. Я просто хотела кончить.
Я нуждалась в этом больше, чем в своей гордости.
Вон вводил и выводил пальцы, одной рукой трахая мою задницу, а другой дразня мои сиськи. Он даже не позволил своему члену коснуться моей киски, словно знал, что одна миллисекунда контакта приведет меня в действие, как петарду.
— Вон, — прошептала я в отчаянии.
Из уголков моих глаз потекли слезы.
— Скажи это, котенок, — прохрипел он, его потребность была такой же острой, как и моя.
— Сделай так, чтобы я кончила, — закричала я, задохнувшись, потому что он снова впился пальцами в мою тугую розочку.
Я хотела почувствовать, как он заполняет меня. Я нуждалась в этом, как в дыхании.
— Скажи это! — рявкнул он.
Я закричала:
— Пожалуйста!
Мои конечности ослабли, и Вон резко вытащил из меня пальцы. Я рухнула на матрас, меня перевернули, как тряпичную куклу. Я не успела моргнуть, как его трусы-боксеры были сняты. То ли я была в бреду, то ли он, как фокусник, наколдовал презерватив из воздуха. Он надел его на свой толстый ствол, раздвинул мои ноги и расположился у моего входа. Один быстрый толчок — и он уже дома.
— Блядь…
Я закатила глаза в экстазе, когда он заполнил меня до отказа.
На его лбу выступили капельки пота, пока он долбил мою киску.
Я не могла ничего делать, только лежать и принимать его. Удовольствие, молниеносное и нарастающее, зародилось в моем тазу.
Вон, замедлив темп, терся о мой клитор, пока его член был глубоко во мне.
— Да, — прошептала я, чувствуя, как быстро нарастает оргазм.
Он нежно поцеловал меня в шею, а затем вынул и снова вогнал в меня свой член. Его пальцы впились в мои бедра, он раскачивался, меняя угол проникновения, и работал основанием своего члена с моим клитором.
Оргазм обрушился на меня, как самолет, пикирующий в склон горы. Я закричала, каждый атом в моем теле взорвался.
Сила этого взрыва была ядерной.
Я потянулась к нему, впиваясь ногтями в его бицепс и плечо, и содрогнулась. Когда открыла глаза, он уже приближался к своему освобождению. Вокруг нас будто все было покрыто мягкими облаками блаженства.
Вон опустился на предплечья и навис надо мной, пока его член пульсировал внутри меня.
Я ждала, что он рассмеется. Я ожидала, что он рассмеется, что он пошутит или скажет что-нибудь колкое. Ожидала всего, кроме поцелуя.
Его ладонь прижалась к моей щеке в нежной ласке. Властные губы повели меня в поцелуе, помогая спуститься с высоты и не разбиться.
— Ты в порядке? — прошептал он, прижимаясь своим лбом к моему.
Я кивнула, дрожа от холода.
Выйдя из меня, Вон натянул на меня одеяло, свесил ноги с кровати, чтобы снять презерватив.
— Где у тебя ванная?
Я вяло указала на комнату.
— Дверь на кухне.
Он прошелся по хижине, затем открыл дверь, которую все путали со шкафом.
Так оно и было.
Вон с трудом втиснул свою массивную фигуру в крошечное пространство. Он потянулся вверх и подергал за шнурок, подсоединенный к лампочке над головой. Было почти комично наблюдать за его попытками уместиться там. Преодолев клаустрофобию, он закрыл дверь.
Я только успела закрыть глаза, успокаиваясь от белого шума в ванной, как почувствовала на себе чьи-то руки. Инстинктивная реакция — бороться.
— Вау! — сказал Вон, увернувшись от моей руки. Своей рукой он обхватил мое запястье и опустил его вниз. — Это всего лишь я, котенок.
Я посмотрела на него обеспокоенным взглядом.
— О.
Его губы прижались к моему виску.
— Как ты себя чувствуешь?
Прохладная губка прижалась к моим раскрасневшимся щекам.
Я лениво улыбнулась.
— Очень хорошо.
Он хихикнул.
— Да?
Я кивнула.
— Действительно хорошо.
С нежной заботой он вытер мой пот. Прохладный воздух прокатился по моей влажной коже, когда он откинул одеяло. Вон поменял прохладную губку на теплую и вытер мою киску.
— Ты можешь перевернуться? — мягко спросил он.
У меня не осталось ни капли сил, но я смогла перевернуться на живот и лечь щекой ему на бедро. Он провел теплой губкой по моей попке, вытирая смазку и остатки оргазма.
Я хныкала, когда ткань касалась моих ноющих ягодиц.
— Завтра у меня все будет болеть, — пробормотала я.
Он наклонился достаточно низко, чтобы осыпать поцелуями край моего уха.
— Хорошо.
Вон отбросил губки и взял меня за руку, помогая подняться на ноги. Колени подрагивали, пока я шла в ванную, чтобы опорожнить мочевой пузырь. Когда вышла, он как раз закончил менять простыни. Вон удовлетворенно ухмылялся, разглядывая следы на моей заднице.
Я носила их как почетный знак.
Вон позаботился о том, чтобы я не упала по пути обратно на кровать, хотя какая-то часть меня задумывалась, не был ли этот добрый жест ловушкой. Когда я опустилась на кровать, он перевернул меня на спину.
Я уже собиралась сказать, что он может уходить, но тут он скользнул под одеяло и обхватил меня руками.
Я напряглась и попыталась вывернуться, но он удержал меня на месте. Когда одна рука покинула мою талию и стала ласкать бедро, я задергалась, отчаянно пытаясь вырваться из его объятий.
Вон хрюкнул, борясь со мной.
— Успокойся, Господи, черт...
Я отбросила локоть назад. Чувство надвигающейся паники охватило меня. Я не могла избавиться от него. Близость это было слишком. Уязвимость не была безопасной. Уязвимость означала, что я не выживу.
Я брыкалась, билась, но не могла тягаться с его силой.
— Мне просто нужно...