Райман только пожал плечами.
— Это первый внук. Папа объявил сегодня официальный выходной.
А если Джордж что-то говорил, это было божьим законом.
Райман прыгнул в машину Вона и отправился искать место для парковки.
Вон вез меня через всю больницу, пока мы не добрались до родильного отделения. Толпа медицинского персонала суетилась вокруг нас, казалось, часами, тыкая и ощупывая меня. Раздеться. Переодеться. Подписать эту форму. Приемное здесь. Свидание там.
Черт возьми, я просто хотела, чтобы все закончилось.
Вон взял на себя документы. Господь знал, что я не смогу. Не без малейшей боли, исходящей из моих нижних мест.
Узнав, что беременна, я запаниковала. Потом была еще одна волна, когда мы узнали, что это девочка. Мисс Фэйт находилась рядом на протяжении всей беременности: помогала справляться с такими мелочами, как утренняя тошнота и уговаривала спуститься с эмоционального обрыва, когда безумные гормоны беременности взяли надо мной верх. Но Вон был рядом в те ночи, когда я плакала из-за всего, что не могла выразить словами.
Становясь матерью, я по-новому посмотрела на свою маму. Я задумалась, в каком темном месте она оказалась, если приняла решение уйти из мира. Были ночи, когда я боялась, что почувствую ту же тьму после рождения нашей девочки.
Но у меня был Вон.
У меня был мужчина, который нежно обнимал, пока я плакала. У меня был мужчина, который меня поднял. Не сломил. У меня был мужчина, который знал, чего я хочу от жизни, и подталкивал к большему.
И я знала, что для нашей малышки он будет тем отцом, которого не было у меня.
Вскоре пришел анестезиолог и попросил меня сесть, чтобы поставить эпидуральную анестезию.
Я сгорбилась на краю кровати и ждала приятного облегчения, а Вон шептал мне на ушко ободряющие слова.
Материнское спокойствие разлилось по всему телу. Было ли это обезболивающее или что-то сверхъестественное, меня не волновало. Я не заметила, как доктор тихо выскользнул из палаты. Я откинулась на матрас и закрыла глаза, чтобы отдохнуть, пока могу.
— Ты отлично справляешься, тигренок, — сказал Вон, ставя стул рядом с кроватью. Он наклонился и поцеловал меня в лоб. — Я так горжусь тобой.
— Я еще даже не родила ребенка.
Я широко зевнула. Медсестра посоветовала немного поспать, но часть меня хотела насладиться этими последними часами прежде, чем мы двое превратимся в три.
Вон усмехнулся.
— Я горжусь тобой не поэтому. — Он убрал волосы с моего лица и обхватил щеку. — Не могу дождаться, когда она будет здесь, но не хочу, чтобы ты забыл, что мы сначала выбрали друг друга.
Сон с эпидуральной анестезией, пожалуй, был лучший за всю мою жизнь. Именно так я представляла сон в этих причудливых камерах сенсорной депривации. Конечно, блаженство сразу же закончилось, когда акушер с улыбкой сказал, что пора.
— Ты можешь это сделать, — сказал Вон, держа мою руку.
Я уже была вся в поту, а потуги заняли всего несколько минут. Другой рукой он обхватил мое бедро, стоя позади и дав мне что-то, к чему на что можно опереться.
Количество людей в зале оказалась ошеломляющим. Я знала, что они рядом из-за меня и ребенка, но это не делало ситуацию менее страшной. Я наклонила голову набок и пыталась отдышаться. Снова открыв глаза по указанию врача, который сказал попробовать еще раз, Вон подвинулся так, что я видела только его.
— Я люблю тебя, — сказал он тихо. — Ты такая сильная.
Я покачала головой, не чувствуя ничего подобного.
— Почти готово! — сказал врач. — Еще один большой толчок!
Боль и давление были мучительными. К черту наркотики — эвакуировать человека из очень маленького пространства было чертовски больно.
Я сильно зажмурила глаза и старалась изо всех сил.
О, нет.
— Я только что обосралась? — застонала я, и детские крики наполнили комнату.
Вон не ответил, но я заметила, как медсестра бросает на него яростный взгляд и изображает, как застегивает губы.
— Ты отлично справилась, тигрица, — сказал он с ухмылкой.
Одна из медсестер расстегнула переднюю часть моего больничного халата и положила на грудь склизкого маленького червяка.
Но, боже мой, она была прекрасна.
Слезы наполнили мои глаза, когда я держал нашу дочь. Тихие ворчания сорвались с ее идеальных губок-бантика. Глаза Вона были стеклянными. Его рука была почти вдвое больше ее маленькой головы. Густые черные волосы закрывали макушку.
— Она выглядит так же, как Бристоль, — сказал он, когда слова наконец пришли к нему. Шепот Вона был благоговейным. — Ух ты.
Но затем ее глаза открылись, показав глаза голубого цвета, словно ясное небо Техаса. Мой.
— Привет, Ло, — сказал я, смеясь сквозь слезы. — Рада встрече. Я твоя мама.
Вон приподнял мой подбородок и поцеловал, не заботясь о том, что мое дыхание могло расплавить ядерный реактор.
Он неохотно позволил медсестре забрать нашу девочку с моей груди, чтобы вымыть и запеленать, как маленькое буррито, но я внимательно наблюдала за ней с другого конца зала.
Удержать остальных Томпсонов в родильном зале было практически невозможно. К счастью, Джордж сдерживал их достаточно долго, чтобы мы смогли добраться до этажа «мама-дитя» и устроиться.
Они ввалились в комнату, неся цветы, воздушные шары и два переполненных пакета от Джея.
Тако еще никогда не пахло так вкусно. Я проголодалась.
— Мои звезды, — прошептала мисс Фэйт, прижимая руки к груди. Слезы наполнили ее глаза, когда она увидела внучку.
Я зевнула.
— Ты хочешь подержать ее?
Не пришлось повторять дважды. Движением, отточенным годами практики, она выхватила Ло из моих рук и прижала к себе.
— Вы выбрали имя? — спросил Бристоль.
Я была так рада узнать, что будет девочка, потому что это исключило около пятидесяти процентов вариантов имени. Это все равно не облегчило выбор.
Мы месяцами ссорились и придирались друг к другу по этой теме, пока, наконец, не остановились на том, которое нам обоим понравилось. Два дня назад.
Поговорим о том, чтобы сократить это.
Вон улыбнулся мне, затем повернулся к своей семье и кивнул.
— Лоретта Джун.
— Приятно, — сказал Кэш с усмешкой.
— О, дорогая, это прекрасно, — сказала мисс Фэйт, Ло обвила пятью маленькими пальчиками ее указательный палец.
Джордж наклонился и поцеловал меня в голову.
— Ты хорошо справилась, Джо-Джо. Она очень похожа на свою маму.
Я устало улыбнулась и сжала его руку.
Все слонялись вокруг, пока медсестра не бесцеремонно не завершила их визит. Она выгнала их, а затем помогла мне дойти до ванной, чтобы я научилась распылять ху-ха из пластиковой бутылки и надевать самые сексуальные в мире сетчатые бабушкины трусики с человеческим эквивалентом щенячьих подушечек.
Крики Ло разносились сквозь толстые больничные стены. Она хотела, чтобы все в здании знали, что у нее объем легких, как у кантри-певицы.
Медсестра толкнула дверь ванной, чтобы помочь мне вернуться в постель, и я застала самую прекрасную вещь, которую когда-либо видела: в углу палаты на стуле сидел Вон сидел без рубашки и нежно покачивал Ло кожа.
— Шшш, — успокаивал он и покачивался из стороны в сторону, пока она визжала. — Все будет хорошо. — Его выпуклые бицепсы напряглись, когда он прижал ее ближе. — Очень важный день для тебя, да? Позволь мне кое-что тебе сказать, горошек, — он усеял пряди ее черных волос поцелуем. — Плакать из-за этого — нормально.
КОНЕЦ