страны. Чиновники ссылались на приближение войны — «этого требует общее положение». Дередингер со
злорадством отмечал, что с началом массовых репрессий иностранным коммунистам доставалось больше,
чем простым немцам128. Ему самому начальство смогло оказать содействие только в продлении ВНЖ на три
месяца для того, чтобы не уезжать в полной спешке из страны, где он прожил четверть века.
Другой гражданин Швейцарии не смог избежать ареста, хотя обстоятельства его дела оказались весьма
необычны. Иосиф Егер приехал в 1931 г. в СССР на лечение, вступив для этого в ряды КПГ. Как сам он
позже заявил на допросе, «повидав СССР, я уже не мог долго оставаться в Цюрихе и снова выехал в СССР».
Чтобы не обращаться в посольство своей страны за продлением своего национального паспорта, он подделал
срок его действия, а когда при получении ВНЖ данное обстоятельство вскрылось, Егеру предложили
покинуть пределы СССР. Но у него уже были в Москве жена и ребенок. Очевидно, не чуравшийся
жульничества, Егер через знакомых купил себе советский паспорт, да еще и со столичной пропиской.
Полукриминальная история завершилась пятью годами лагерей по политической статье.
В случае принятия того или иного немца в советское гражданство его германский паспорт не возвращался
обратно, а пересылался через
128 Derendinger Е. Op. cit. S. 537.
76
НКИД в консульство. Только после этого его бывшего обладателя вычеркивали из списков германских
граждан. Данная процедура с 1937 г. находилась под плотным контролем гестапо, которое получало копии
паспортов и таким образом пополняло картотеку «врагов рейха»129.
В ряде АСД зафиксированы попытки немцев выйти из советского гражданства, что фигурировало в
обвинительном заключении как отягчающее обстоятельство. Как правило, причиной этого было отсутствие
работы, тяжелое материальное положение. Леонид Шваль-бе писал в марте 1937 г. брату о желании
вернуться в Польшу, так как он более года является безработным, «мы здесь в большой нужде, живем
продажей наших вещей, которые привезли из Германии».
Проживавший в Кунцево политэмигрант Эрнст Мейер забрал свое заявление со следующим обоснованием:
«Во-первых, у меня в Германию 17 июля 1937 г. уехала жена, я не хотел жить без нее, и, во-вторых, я знал, что меня все равно здесь должны арестовать». Активист Союза красных фронтовиков Отто Занднер
(подлинное имя Альфред Ахтер) прибыл в СССР после бегства из концлагеря Зоннен-берг и двух лет
скитаний по Европе. Благодаря ходатайству МОПР он получил советское гражданство сразу после приезда, однако образ жизни в стране ему не понравился. Очереди, отсутствие жилья, бытовые неудобства,
«культурная отсталость, в которой мне приходилось жить в СССР, меня не устраивали. Мои чувства и
взгляды расходятся с русскими».
Но больше всего Занднера оскорбило то, что его обманули при оформлении документов, сказав, что
советский паспорт открывает возможность выезда в любую страну мира. В ноябре 1936 г. немец и его жена, бывшая чехословацкая подданная, подали заявление о выходе из советского гражданства. За этим
последовало немедленное увольнение, отказ в помощи МОПР, и наконец, в апреле следующего года — арест.
Следователь был прекрасно осведомлен о намерениях четы Занднеров, фактически сюжет с попыткой
выехать за рубеж стал ключевым в обвинении. В нужном направлении были подобраны и показания
свидетелей: «Занднер говорил, что если ему удастся выехать за границу, то он разоблачит тот обман, который
имеется в СССР и которым вводят в заблуждение общественное мнение за границей». Чтобы не допустить
этого, немца на 8 лет отправили в лагерь, откуда он уже не вернулся.
См. Белковец Л. П. Между Гитлером и Сталиным: германские дипломаты в СССР в условиях противоборства двух
политических культур // Политическая культура в Германии и России. Сборник научных статей. Кемерово, 2009. С. 63.
77
Альберт Вильнер стал мастером на заводе «Можерез» в подмосковном городе Люблино, исправно платил
взносы в представительство КПГ. Позже к чете Вильнеров приехали дети, они всей семьей подали заявление
о приеме в советское гражданство, однако на момент ареста Альберта и его сыновей Герхарда и Ганса (31
июля 1937 г.), решения еще не было принято. Гедвига Вильнер оказалась в полном одиночестве в стране, не
зная русского языка, не имея никаких контактов и потеряв всех близких. Можно представить себе состояние
этой женщины, когда ее вызвали в районный отдел милиции. Однако там ее ждал сюрприз, который в других
обстоятельствах можно было бы назвать приятным — ей сообщили о том, что она стала гражданкой СССР. В
кругах эмигрантов ходили слухи о том, что всех арестованных немцев отправляют в Германию, и она
решилась на мужественный шаг — отказалась от получения «серпастого и молоткастого» паспорта, заявив, что собирается ехать обратно на родину.
Впав в полное отчаяние, не имея сведений о судьбе близких (муж был расстрелян, а сын выслан из СССР), Гедвига отправилась в Москву, в консульство Германии. Там ее ждал более чем холодный прием — узнав,
что она вышла из германского гражданства, дипломаты попросту не пожелали с ней разговаривать. А на
выходе из здания посольства ее уже ожидали сотрудники НКВД. Немецкая женщина, так и не получившая
советского паспорта, была репрессирована как гражданка СССР. Так было удобнее и проще исполнителям
«большого террора» — меньше хлопот и бюрократических согласований130.
6. Попытка социально-психологической систематизации
Трагический финал в судьбах тысяч эмигрантов из Германии, оказавшихся к 1937 г. в СССР, не может не
воздействовать на позицию исследователя. Роль безвинной жертвы как будто лишает человека обычных
недостатков, говорить и писать о них становится попросту неудобно. Тем более что существует и другая
крайность — в околонаучной публицистике, оправдывающей сталинские преступления, эти люди выступают
в роли потенциальной «пятой колонны» на
История на этом не закончилась. Вернувшись из лагеря, Гедвига принялась разыскивать своих близких. Старшего сына
Герхарда она нашла в 1952 г. — высланный из СССР, он был отправлен в Германии в концлагерь, а потом на фронт, где сразу
же перешел на сторону Красной Армии, сражался до конца войны и осел в Польше. Она добилась реабилитации мужа, и в 1957
г. вместе с семьей младшего сына выехала в ГДР (ГАРФ. Ф. 10035. On. 1. Д. П-65023; РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 205. Д. 4469).
78
цистской Германии. Так или иначе оказавшиеся в СССР выходцы из Германии являлись составной частью
того масштабного миграционного потока, который был вызван Первой мировой войной и получил название
«второго переселения народов». «Охота к перемене мест» охватывала прежде всего тех, кто не смог найти
достойной работы на своей собственной родине, чувствовал себя выброшенным на обочину социальной
жизни. Среди них были и политические радикалы, и восторженные идеалисты, и обремененные семьями
трудоголики, искавшие достойной оплаты своего труда, и романтически настроенные бродяги.
Среди рабочих-эмигрантов, прибывших в СССР, было немало людей с иждивенческими настроениями,
которые в полной мере использовали социальное законодательство в личных целях, пополняя армию
«летунов», «рвачей» и т. п. Попадались и лица с откровенно уголовными наклонностями, пьяницы и
хулиганы, о чем представительство германской компартии в Москве неоднократно сообщало в ЦК КПГ131.
Как среди шуцбундовцев, так и среди немецких политэмигрантов, прибывших в СССР, было немало