продиктованные Смирновым показания о том, что он является участником контрреволюционной
организации «Гитлер Югенд» и
Документ находится в АСД одного из членов организации «гитлерюгенд» Эриха Неймана.
202 Ченцов В. В. Указ соч. С. 123.
116
что завербован он был в эту организацию его родным братом... Самым же возмутительным в этом факте
было то, что когда доставили старшего брата в управление, ему устроили очную ставку (по-моему, без
протокольной записи) с его младшим братом, изобличавшим его в том, что он был им завербован в
вышеназванную организацию "Гитлер Югенд". После этой очной ставки старший брат арестованного был
Смирновым избит, а затем подтвердил показания младшего брата, дополнительно дав показания на ряд
других лиц из немецкой молодежи»203.
Этот случай получил огласку в среде немецких эмигрантов и дошел до представительства КПГ при ИККИ.
Речь шла о братьях Хор-сте и Вальтере Рейтерах, арестованных 21 февраля 1938 г. и расстрелянных на
Бутовском полигоне 28 мая (их отец был арестован позже и получил 8 лет лагерей). Очевидно, что при таком
размахе репрессий органы госбезопасности уже не обращали особого внимания на секретность при
проведении арестов. Хотя информация представительства КПГ была передана в отдел кадров ИККИ, она
никак не сказалась на судьбе трех представителей семьи Рейтер204.
2. Арест
«В пять утра первого дня 1938 г. в дверь постучались. — Кто там? — Горничная. Откройте. Срочная
телеграмма. — Я чуть приоткрыла дверь, ее кто-то резко распахнул снаружи. В комнату вошли двое в форме.
Заперли дверь... Один схватил мою сумочку, второй велел быстро одеваться. Я сказала, что не могу одеваться
при них, но выйти они отказались. Молча смотрели, как я одеваюсь. Вот, значит, какие, они, чекисты, и вот
как происходит арест! Через две минуты мы спустились по лестнице и сели в грязный старый "форд". Все
произошло так быстро, я и опомниться не успела. Лишь когда машина тронулась, я с ужасом поняла, что
настал и мой черед»205.
Так жена одного из лидеров Коминтерна, финна Отто Куусинена описывала свой арест в гостинице «Люкс».
Этот сюжет является самым ярким по эмоциональной окраске практически во всех вос
203 Показания оперативного сотрудника 7-го отделения Четвертого отдела УНКВД МО в 1937-1938 гг. Р. М.Трайбмана, данные 3
января 1957 г. ГАРФ. Ф. 10035. Оп. 1.Д.П-64868.
204 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 292. Д. 101. Л. 10-11.
205 Куусинен А. Господь низвергает своих ангелов. Воспоминания 1919-1965. Петрозаводск, 1991. С. 119-120.
117
поминаниях жертв политических репрессий, и здесь документы АСД могут мало что добавить. В каждом
деле имеется ордер, который предъявлялся арестованному, на обороте человек должен был расписаться и
поставить дату. Кто-то отказывался от подписи, кто-то не в состоянии был это сделать от волнения, кто-то
добавлял «читал», «ознакомлен», «ордер предъявлен». Номер этого документа настолько глубоко врезался в
память арестованных, что и через много лет в заявлениях из ГУЛАГа они его безошибочно называли.
Профессор права Феликс Галле вывел дрожащей рукой: «Мне предъявлен ордер за номером 17 856. Без
переводчика я могу только предположить, что он означает, но не в состоянии понять его с окончательной
точностью». Человек, на протяжении двух десятилетий занимавшийся спасением коммунистов от
германского суда, сам оказался в роли обвиняемого. Галле еще раз схватился за карандаш, дописав на
обороте ордера: «В этот самый тяжелый для меня момент моей жизни я не в состоянии понять, что
происходит, ведь я всегда верно работал на благо партии и Советского Союза».
Достаточно часто адрес, указанный в ордере, не совпадает с местом реального проживания человека.
Эмигранты, уволенные с работы, лишались служебного жилья, ночевали у знакомых, снимали подмосковные
дачи, однако их и там настигала неотвратимая судьба. Среди задежанных на улице лидируют немцы,
посетившие посольство Германии, но не располагавшие национальным паспортом. Школьный учитель
Мартин Финкевиц, не получивший в Алма-Ате продления ВНЖ, приехал в Москву оформлять документы,
чтобы выехать в Германию. Его задержали, а затем отправили в НКВД. Прибывший вместе с ним из
Казахстана четырехлетний сын был передан соседу, а впоследствии сдан в детприемник206.
15 февраля 1938 г. на выходе из посольства был задержан уже упоминавшийся Эдуард Штилов, который
приходил туда неоднократно, требуя выдачи нового паспорта. Берта Фейергерд была арестована уже дома в
Подмосковье по возвращении из посольства. Гертруда Фрук 11 марта 1938 г. прибыла из города Орехово-
Зуево в посольство с просьбой помочь выехать к высланному по решению ОСО мужу. Она получила отказ,
так как успела перейти в советское гражданство, и на выходе из здания посольства была арестована. Ее
отправили в райотдел НКВД по месту проживания, после недолгого следствия Гертруда получила пять лет
лагерей.
206 Из документов дела неясно, было ли выполнено это решение или сына отправили обратно в Алма-Ату. После решения о
высылке Финкевиц просил о последнем свидании с семьей, но безуспешно.
118
«В 1937-1938 гг. об арестах граждан сотрудниками НКВД у входа в иностранное посольство было хорошо
известно работавшим в Москве иностранным дипломатам»207. Это касалось не только германского
посольства, но и посольств «дружественных» государств. Слесарь автозавода имени Сталина Эрих Зевтц
был арестован 9 сентября 1937 г. при выходе из посольства Испании, куда собирался поехать после того, как
он, гражданин Германии, получил предписание покинуть СССР в десятидневный срок.
Ни один и ни два человека из нашего списка были арестованы на улице просто за то, что прогуливались
возле правительственных зданий в центре Москвы. Сотрудники Первого отдела ГУГБ НКВД СССР,
отвечавшего за безопасность первых лиц государства, передавали задержанных, если выяснялось, что они
немцы, коллегам из областного управления. Отто Гиршман несколько дней подряд прогуливался у Дома
Союзов на Моховой, так как принимающая сторона не подготовила вовремя выездных документов. Курт
Лоцкат дожидался жены в скверике напротив здания ЦК ВКП(б) на Старой площади. Бруно Альбрехт и
Джонни Де-Граф на свою беду оказались на пути следования Сталина на его ближнюю дачу в Кунцево — на
Большой Дорогомиловской улице, обозначенной в их делах как «зона особого значения». Они якобы считали
проезжавшие мимо машины и записывали их номера. Карл Пезе был задержан охраной железнодорожного
моста через речку Пахра у города Подольска.
Еще одним местом ареста, которое неоднократно всплывает в архивно-следственных делах, является
«комендатура дома № 14» по улице Дзержинского. Там же проходила передача подследственных от Главного
управления госбезопасности Московскому управлению, в случае с врачом Лотаром Вольфом оформленная
как новый арест спустя три месяца после первого. Арестовывали и в комендатуре дома № 9 на Малой
Лубянке, где помещалось Московское управление НКВД. Людей вызывали туда повесткой, либо в качестве
свидетелей, либо вообще не сообщая о причине вызова. Те, у кого были репрессированы родственники и кто
писал письма во все инстанции, приходили без вещей в надежде получить информацию о своих близких, и
прямо на входе в здание начинался их путь на Голгофу.
Случались аресты и на рабочем месте, того или иного человека вызывали в отдел кадров, там его уже ждали
оперативные сотрудники или милиционеры. Фрида Геверт была задержана на территории швейной фабрики