– Чаво? – удивилась бабка. – Какого сока? Морковного?
– Берёзового, – поправился Зайчик. – В походе – жара, пылища. Ни воды, ни ручья. Только соком этим спасаемся.
– Какой летом сок? – удивилась бабка. – Ты чаво, милай? Сок берёзовый по весне! И то самой ранней.
– По весне! Правильно. Мы его на целый год запасаем. В банках. Трёхлитровых. Крышками закатаем и пьём.
– Крышками? – удивилась Баба-Яга.
– Крынками, – поправился Заяц. – Крынками трёхлитровыми.
– Не нравится мне этот солдат. Ох, как не нравится! – шёпотом сказал Кузьма.
– Чаво?
– Трусливый больно. Такие солдаты не бывают. И духом от него пахнет.
– Русским? – спросила бабка.
– Заячьим. Как от зайца-русака.
– Стар ты стал, Кузьма, – тоже шёпотом сказала бабка. – Солдата с Зайцем путаешь.
И добавила уже громче:
– Иди! Исполняй!
Они прошли в избу. Внутри стояла огромная печь. С чёрными от копоти стенками. Рядом с печью – деревянный стол. На столе – грязная, немытая посуда.
– Эй! – крикнула Баба-Яга Кузьме. – А посуду кто мыть?
Волк послушно впрыгнул в избу:
– Забыл. Я мигом.
Он быстро облизал миски языком:
– Всё! Чистей не бывает.
– Напоминать всё надо, – проворчала бабка. – Каждый раз.
Она смахнула со стола здоровенную кость, та отлетела в угол, где валялись объедки.
– Дровишки принесёшь, кости выкинешь! – крикнула бабка.
– Чего их выкидывать? – донеслось снаружи. – Ещё погрызу.
Бабка притворно вздохнула:
– С твоими-то зубами? Последние выломаешь.
Она накрыла объедки грязным полотенцем:
– Хорошая была тёлочка… Ей бы жить да жить.
"Напрасно я эту сказку выбрал, – пожалел Заяц. – Лучше бы про Царевну-лягушку. Ни Волка там, ни Бабы-Яги. Самый крупный хищник – лягушка-квакушка".
– А мыться-то где? – вслух спросил он.
– А вона, – сказала бабка и кивнула на печь. – Огонь погаснет – водички плеснём. Славная банька, ох, славная! По-чёрному. Иль не мылся так никогда, солдатик?
В избу влетел Кузьма. Глаза его кровожадно сверкали:
– Ну? Попарился уже? А то есть очень хочется.
– Не есть, а пить, – поправила его бабка. – Чай пить.
– Ага, – сказал Кузьма. – Чай пить, а то есть очень хочется.
Пока растапливалась печь, бабка раздула самовар. Самовар подскакивал на полу от избытка пара.
– Садись, милай, – пригласила бабка. – Сначала – чай, апосля – банька.
– Апосля баньки – Ванька! – пошутил Волк.
Бабка огрела его по спине поленом:
– Ирод окаянный! Так гостей потчуют?
А сама незаметно сыпанула траву в одну из чашек.
"Дурман-трава", – догадался Заяц.
И снова у него сердце упало в пятки:
– Что-то мне чаю не хочется.
– Как так не хочется? – удивилась бабка. – Всё уж готово!
Она по очереди подставляла чашки под самоварный краник:
– Энта чашка – тебе… Энта – мне… Энта дружку моему серому.
Зайчик заметил, что его чашка с трещинкой. Еле заметной. Под ручкой.
И тут ему пришла спасительная мысль. Он видел, как фокусник однажды быстро и ловко менял чашки местами.
– Старинный фокус! – воскликнул Зайчик и быстро поменял чашки местами. – В одну из чашек я кладу малину.
Он бросил малину в свою чашку, с трещинкой.
– Накрываю все чашки вот этим платочком. Меняю их под платком местами… Теперь скажите, дорогие граждане, в какой из этих чашек ягода-малина?!
Баба-Яга и Волк хлопали глазами.
– Премия будет – золотой рубль!
И Зайчик вытащил из солдатских штанов сверкающую золотую монету.
"Эх, – подумал он, – неплохо нашему брату платили!"
– Быстрей! – крикнул он. – Долго не думать!
– В энтой! В энтой! – крикнула Баба-Яга и прихлопнула платок на одной из чашек.
– Нет – в энтой! – указал на другую чашку Волк.
– Зайчик сдёрнул платок. Малина, как и полагалось, была в его чашке, с трещинкой. Угадала Баба-Яга.
Зайчик протянул ей золотой рубль, старуха засияла не хуже монеты:
– Чулки куплю, метлу новую справлю.
А чашка с трещинкой стояла теперь перед Волком.
– Ну, что ж… Будем чаёк пить? – спросил Заяц.
– Будем, будем, сказала Баба-Яга.
– Солдатик пусть первый пьёт! – сказал Волк.
– Почему это я? – спросил Заяц. – Может, ваш чаёк… того. А, бабка?
– Что ты, милай?! И как мог такое подумать?
Она подвинула чашку с дурман-травою поближе к Волку:
– Пей, Кузьма!
– Горячий больно, – сказал Волк.
– Пей, кому говорю!
Делать нечего, Кузьма вздохнул и отхлебнул из чашки.
Заяц и Баба-Яга пристально смотрели на него.
– А ничаво чаёк! – обрадовался Кузьма. И ещё отхлебнул. – Ох, ничаво!
Он весело посмотрел на других чаёвников:
– А вы что не пьёте?