И очень, о-о-очень громкий визг.
Мы отстраняемся под предсмертный крик банши, доносящийся из спальни, видимо, завершающий кульминацию голозадой вечеринки Лии и Дэвида.
— И так всегда? — осведомляется Итан, в ужасе таращась в сторону спальни.
— Обычно даже хуже, — говорю я, стараясь сохранять голос таким же беззаботным, как и его. Он садится обратно на стул, совершенно не тронутый поцелуем, тогда как я… очень тронута.
— И что это было? — спрашиваю, обводя нас рукой.
Он выдаёт сонную улыбку.
— Доказательство того, что химию можно подделать. Ещё несколько репетиций на публике — и никто не усомнится, что мы вместе.
Чувствую укол разочарования. Подделать. Вот, что это для него. Эксперимент. Не то, чтобы я хочу большего, но он мог хотя бы запыхаться.
Итан внимательно за мной наблюдает.
— Так что, ты в деле?
Схватив его пиво, делаю огромный глоток.
— Какая мне от этого выгода?
— Например, золотая жила вдохновения для нашего проекта? Сценарий, основанный на реальной жизни? Мне казалось, ты не будешь против.
Но не всё будет похоже на реальную жизнь. Чтобы сделать этот сценарий интересным, эти два персонажа должны будут влюбиться друг в друга. По-настоящему.
Этот нюанс не будет основан на реальных событиях.
— Возможно, для тебя это будет сюрпризом, но мне не очень по душе переодеваться в твою куклу Барби на Бог знает сколько времени.
— Всего лишь до следующего занятия.
У меня глаза вылезают из орбит.
— До него больше месяца.
Его пальцы играют с пружинкой блокнота.
— Верно. Поэтому у нас предостаточно времени, чтобы насобирать хороший материал.
Я прищуриваюсь, заметив его виноватое выражение лица.
— И?
Он робко мне улыбается.
— И достаточно времени, чтобы я пережил семейный ужин, свадьбу кузины и ежегодную вечеринку родителей в Хэмптоне. С тобой. В роли моей девушки.
— Всего-то? — саркастично интересуюсь.
Ни за какие коврижки. Плевать, насколько хорошо он умеет целоваться, ничто на свете не заставит меня так долго терпеть кардиганы. Если бы мне хотелось носить бриллианты и каблуки и играть в теннис, я бы отправилась дружить с мачехой «домой» в Северную Каролину.
— Давай же, ты бы здорово мне помогла, — произносит Итан с улыбкой, от которой в своё время, скорее всего, слетело немало трусиков. Но я не прогибаюсь.
— Уж лучше умереть.
Он возмущённо вздыхает.
— Догадывался, что ты так скажешь.
— У-угу, — так что с поцелуем?
— Да, — он слегка смещается, доставая что-то из заднего кармана.
Я вскидываю брови, равнодушно разглядывая предмет.
— Миленький брелок? И что мне с ним делать? Пластиковый, ещё и электронный, даже за самодельное оружие не сойдёт.
Он роняет взгляд на крошечный серый ключ в своей руке.
— Серьёзно? При виде ключа ты сразу думаешь о самодельном оружии? В каком трахнутом мире ты живёшь?
Я впиваюсь в него глазами.
— А ты пришей себе сиськи и попытайся погулять так по Нью-Йорку. Потом обсудим.
— Ладно, — отзывается он, уронив взгляд на анатомическую часть тела, о которой идёт речь. Меня должно коробить от его неприкрытой зацикленности на сиськах, но после поцелуя я обнаруживаю, что мне хочется, чтобы он уже действовал, а не просто смотрел на них.
Чёрт. От осознания такой близости к вожделению парня, максимально не подходящего мне, я вскакиваю на ноги. Он ловит своё пиво, не давая ему разлиться, и не торопясь поднимается, возвышаясь надо мной.
— Ты не спросила, для чего этот ключ, — тихо проговаривает он.
— Ладно, хорошо. Что это за идиотский ключ?
— От моей квартиры.
Мой желудок будто опустился на добрых шесть дюймов.
— Стой, ты хочешь, чтобы я изображала девушку, которая ещё и живёт с тобой? Что это, пигмалионовская версия партнёров по проекту с привилегиями?
— Не драматизируй. Хотя у того чувака (имя не помню) из «Красотки» сработало.
Я прожигаю его гневным взглядом.
— Тогда жаль, что я не проститутка.
Итан пожимает плечами.
— Предложение всё равно остаётся в стиле.
Я закрываю глаза, слабо покачав головой.
— Вряд ли я вообще понимаю суть этого предложения.
Он подступает на полшага ближе.
— Один месяц. Ты прячешь свой пирсинг, ботинки и жизненную позицию и делаешь всё возможное, чтобы убедить моих родителей в нашей безумной любви.
— Но…
Он прижимает палец к моим губам, не отрывая взгляда от моих глаз.
— А в обмен ты можешь провести всё оставшееся лето в моей второй спальне.
Я стараюсь успокоить расшалившийся мозг. Мне не придётся спать на диване целый месяц? Или с нетерпением ждать, когда Дэвид с Лией закончат заниматься сексом в душе, чтобы я смогла сходить пописать?
— Бесплатно? — слышу я себя.
Боже, я же не раздумываю над этим всерьёз.
Или всё-таки раздумываю?
Он слабо улыбается, убирая палец.
— Скажем, платой будут твои очаровательные манеры, пока ты будешь обхаживать моих родителей, чтобы они оставили меня в покое.
Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, чтобы не согласиться. Полностью изменить себя ради парня, пусть и временно, лишь бы не спать на диване? Я ведь не настолько в отчаянии.
Не успела эта мысль прийти мне в голову, как из спальни доносится безошибочно узнаваемый звук раскачивающейся мебели, за которым следует гортанный крик очень похожий на: «Да! Забирайся на этот большой, дрянной, ослиный член!».
Ослиный член? Это серьёзно со мной происходит?
Итан возводит глаза к потолку, стараясь не взорваться от смеха.
— Отвези меня в «Потрахульск», детка! — снова из спальни.
Итан обращает на меня свою усмешку.
— А тебя он когда-нибудь туда возил?
— Заткнись, — рявкаю я, теперь уже полностью прикусив губу. — У меня будет своя собственная ванная комната?
— Угу. С раздельной душевой и ванной.
Из меня почти вырывается стон. Пена для ванны — это моя слабость. Или, по крайней мере, так было до моего переезда в Манхэттен, где все квартирки по размеру меньше самой ванны.
— Никаких глупостей, — тычу в него пальцем.
— Наедине — ладно. Но не при людях. На публике мы разыгрываем представление.
Обмахиваюсь ладошкой.
— Юху! Голова кружится от романтики!
— Так ты в деле или нет, Кендрик?
Да поможет мне Господь, кажется, да, я в деле.
Глава восемь.
Итан
Иногда я горжусь тем, что не веду себя, как придурок-шовинист.
Я не стригу ногти на постель. Не свинячу, когда ем бифштекс. Не ношу висящие на заднице штаны, просто потому что «круто».
Но я парень, в конце концов, и провести всю субботу в салоне красоты — это пункт, возглавляющий мой «ни за что на свете» список. Лучше оказаться на лодке. Или в спортзале. Да где угодно, но только не здесь.
Тем не менее, я никак не мог пустить преображение Стефани на самотёк. Мне и так пришлось львиную долю времени убеждать её, что в первую очередь нам нужно заняться именно этим. В итоге пришлось достать телефон и показать ей фотографии мамы в жемчугах. Папы в костюме. Семейного дома: мрамор, гранит, винтовую лестницу и профессионального шеф-повара.
Она всё поняла. В военных ботинках в семью Прайсов не вольёшься.
И, чёрт возьми, при свете дня я и сам не пойму, зачем ей вообще вливаться в семью Прайсов. По масштабу это едва ли не самая плохая идея всех времён с тех пор, как кто-то решил сэкономить на спасательных шлюпках «Титаника».
Самое мерзкое, что я сам во всём виноват. Её дерзкие намёки на то, что проект мне не по плечу, вывели меня из себя, поэтому я начал смотреть эти идиотские фильмы — отчасти от скуки и отчасти, чтобы доказать ей её неправоту.
И эти грёбаные фильмы попались мне в самый неподходящий момент. Две недели назад мама застала меня врасплох, пригласив Оливию на бранч. Сюрприз! Спустя несколько дней Оливия случайно оказалась на соседнем корте, когда папа пригласил меня поиграть в теннис. Не надо быть гением, чтобы уличить моих родителей в сватовстве.