Но она хотела, чтобы я пошла. Ей не хватало сил настаивать, но не отцу. Он сказал мне, что для мамы важно видеть меня счастливой. Видеть меня живущей полной жизнью, даже пока её собственная жизнь подходит к концу.
И я пошла. Но была зла, расстроена и растеряна, поэтому выпила больше, чем следовало, но не настолько, чтобы не заметить, что последний ром с кока-колой был слегка горьковат. Я отставила стакан почти сразу, но было уже поздно. Вскоре меня накрыло головокружение, и в те последние ясные мгновения у меня не получалось удержать глаза открытыми. Я просто хотела прилечь хоть где-нибудь. Где угодно.
Мой взгляд упал на Калеба, и я поняла. Поняла, что он знает, что у меня в стакане.
Я очнулась в постели Калеба, едва умудрившись повернуть голову в сторону, прежде чем меня вывернуло на его белый паркет.
Меня рвало снова и снова, пока я стряхивала паутину, собирая произошедшее по кусочкам. Почему я была голая? Почему так опьянела всего от нескольких стаканов?
И тогда вошёл Калеб. Я ждала, что он сорвётся из-за того, что меня стошнило на его постель, на пол, но он словно этого и не замечал.
А потом я увидела телефон в его руке.
Мой телефон.
Я подняла взгляд к его лицу и поняла. Поняла, что он ответил на мой звонок.
Поняла, что звонил папа.
Поняла, что мама умерла.
И меня снова вывернуло».
Это был первый раз, когда я об этом заговорила. За всё время. Я никогда ни с кем не обсуждала произошедшее. В смысле, конечно, я превратилась в зомби после случившегося, и, конечно, все это замечали. Но я потеряла мать. Я имела полное право быть зомби. И никто не заподозрил, что тут скрывается что-то ещё. Что в ту ночь я потеряла не только маму.
Ну, Калеб знал.
Возможно, прозвучит странно, но я никогда не думала о Калебе. Наверное, на каком-то уровне я его ненавидела, но на другом — он и человеком-то не был. Лишь демоном из моего прошлого, который впитался в плохие воспоминания той ночи.
Но Итан не собирался так запросто забывать о Калебе.
Рассказав ему всю мерзопакостную историю, я ожидала, что он снисходительно обнимет меня и скажет, как всё это ужасно, но мне пора двигаться дальше.
И он меня обнял, вот только я никак не ожидала, что следующими его словами будут:
«Ты должна найти Калеба, Стефани. Припри его к стенке. Получи ответы. Ты их заслуживаешь».
Странно, наверное, что мне нужно было, чтобы кто-то сказал мне об этом, указал на то, что худшая ночь в моей жизни не должна быть окутана тайной.
Конечно, нет никакой гарантии, что Калеб вспомнит о тех событиях или будет честен со мной. Но в глубине души я подозреваю, что он не станет обманывать. Когда-то мы были дороги друг другу. И я даже уверена, что он когда-то любил меня, пока не решил подсыпать мне наркоты в алкоголь.
Мне хватило всего тридцать секунд, чтобы найти его в интернете. Он учится в бостонском университете, что я и так знала, конечно. Он отправил мне с десяток сообщений на нашем первом курсе с просьбой поговорить, но я их все проигнорировала. Ещё он пытался связаться со мной через Джордан и других школьных друзей, с которыми я поддерживала связь. Но я проигнорировала и эти попытки.
Тем не менее, это первый раз, когда я сама ищу его. Мне казалось, что на меня накатит гнев, но мне скорее просто стало любопытно. Джордан говорила, что сейчас он чист. Что он вернулся к тому «милому парню», каким был до Джека Дэниелса, таблеток и другой гадости, что завладела его жизнью.
Если фотографиям в его профиле можно верить, то Джордан права. Пропали красные круги вокруг глаз и распухшее лицо, которые я помнила с самого конца. Теперь он гладко выбрит и красив. Даже чем-то походит на Итана, если честно — светловолосый, голубоглазый и очень милый.
— Хочешь это обсудить? — спрашивает Итан, выдёргивая меня из воспоминаний.
Я выдаю слабую улыбку, покачав головой.
— По-моему, я уже всё рассказала по этой теме, не думаешь?
Он блуждает взглядом по моему лицу.
— Но, когда он ответит, ты скажешь мне.
Я встречаюсь с ним глазами.
— Скажу.
У меня нет выбора. Если я хочу, чтобы Итан ко мне прикоснулся. Потому что той ночью, нежно отстранив меня и неторопливо натянув мне через голову собственную футболку, он ясно дал понять, что не притронется ко мне ни пальцем, пока я всё не проясню.
«Ты заслуживаешь большего, Стефани. Ты заслуживаешь всего».
И в тот миг мои чувства к этому совершенно неподходящему мне парню вспыхнули чем-то, чему мне совершенно точно не хочется давать определения. Чему я не могу дать названия.
Потому что через несколько дней я выполню свою часть сделки. Итан переживёт эту идиотскую вечеринку и сможет дальше жить своей жизнью. Возможно, даже найдёт себе настоящую девушку вместо самозванки.
Желудок сводит от этой мысли.
— Ладно, гот, давай ещё разок. Почему на твою постель вывален весь твой гардероб? Я вроде упоминал, что мы пробудем там всего две ночи, нет?
Я шлёпаю его по бедру, пока он не отодвигается, и вытаскиваю пару теперь уже смятых лифчиков из-под его задницы. Он даже не обращает на них внимания. Не могу его винить, наверное. В смысле, это всего лишь скучный голубой хлопок. Но он служит ещё одним напоминанием, что с тех пор со стороны Итана не наблюдалось ни одного романтического жеста.
И я знаю причину, конечно.
Но это не значит, что мне это нравится.
Грёбаный Калеб.
Чёрт меня раздери за то, какой трусишкой я была эти три года, решив не искать ответов. Чёрт, да даже хуже того — я их избегала. Вела себя, как те чудаковатые птицы, прячущие голову в песок.
Но больше этого не будет. Я хочу вернуть своё достоинство. Хочу вернуть свою жизнь.
Я жестом указываю на небольшую стопку, лежащую на стуле в углу комнаты.
— Вот они для поездки. Я просто ещё не собрала сумку.
Он обводит рукой груды на кровати.
— Тогда это что?
Я приподнимаю плечо.
— Решила, что раз я собираюсь для поездки, то можно начать паковаться и для переезда.
Итан замирает в процессе изучения моих лифчиков. (Наверное, он всё-таки не так уж неуязвим).
— Как понять «для переезда»?
— Да брось, умник, всё ты понял, — продолжаю я тем же беззаботным тоном. Мне не стоит радоваться его расстроенному голосу, но я всё равно чувствую лёгкий всплеск счастья от того, что он явно не рад избавиться от меня.
— Осенний семестр начнётся не через две недели, — говорит он.
— Ты сегодня очень наблюдательный, — замечаю я, дохожу до шкафа и достаю из него огромную спортивную сумку, которой обзавелась пару дней назад. Благодаря походам Итана по магазинам теперь у меня раза в четыре больше одежды, чем было до переезда сюда, — и он настаивает, чтобы я оставила всё себе. Понятия не имею, куда мне её девать, если только не решусь сделать себе карьеру ожившей Барби, но и расстаться с этими вещами я тоже не могу.
Очутившись прямо перед моим лицом, Итан отбирает у меня сумку и поднимает её за пределы моей досягаемости.
— Я никогда не говорил, что ты должна съехать сразу после вечеринки, — произносит он. — Оставайся до конца лета.
— Спасибо за предложение, но мой жилищный кризис близится к концу, — признаюсь я с несмелой улыбкой. — Учитывая, что в течение учебного года я работаю в деканате, мне разрешат заехать в общежитие пораньше без дополнительной платы, если я возьму пару рабочих смен.
— Ты съезжаешь из этой квартиры, чтобы пораньше вернуться в общежитие?
Чувствую, как моё раздражение начинает расти от высокомерия в его голосе.
— Ты хочешь, чтобы я осталась? В качестве кого, твоей шлюхи?
Его лицо становится разъярённым.
— Всё совсем не так, и ты это знаешь.
— Да неужели? Тогда как, Итан? Что это?
Его рот кривится в разочаровании, но вместо ответа он забрасывает сумку себе за спину, как капризный ребёнок, скрещивая руки на груди, пока я топаю за ней.