Он застывает, запутавшись пальцами в моих волосах.
— Господи, Стефани. Конечно, хочу.
— Тогда почему…
— У тебя не было времени подумать. Это сообщение обрушилось на тебя, словно бомба, всего час назад. Ты возненавидишь себя, если твой первый раз — твой настоящий первый раз — будет с кем-то, кто…
Его голос пресекается, но мне хочется знать, пусть я и страшусь ответа.
— С кем-то, кто?..
Исчезнет утром?
Кто хочет переспать с тобой лишь ради игры?
Кто, возможно, ни разу даже не взглянет на тебя, когда ты вновь станешь собой?
Я слушаю его дыхание, пока он несколько секунд хранит молчание.
— Ты мне небезразлична, Стефани.
Сердце глухо стучит в груди.
— Но тогда почему?..
— Потому что для меня это будет не просто секс. Если ты хочешь избавиться от своей невинности с лёгкой добычей, то тебе придётся поискать такого человека в другом месте.
Я слегка прищуриваюсь.
— Так в чём причина, Итан? Ты не хочешь спать со мной, потому что переживаешь, что я приняла поспешное решение, или потому что боишься, что я воспользуюсь твоим телом богатенького паренька?
Он тихо вздыхает.
— Боже, я не знаю. Первое. А может, и второе. Просто…
— Я тебя не использую, — вырывается из меня. — Думаешь, было легко прийти сюда? Но мне только что вернули нечто важное, Итан. Теперь у меня есть выбор. И я выбираю тебя.
Он наклоняет голову, прижимаясь своим лбом к моему.
— Почему? — вопрос получается хриплым. Отчаянным. Тоскливым.
Я кладу ладонь на его челюсть.
— Потому что ты мне тоже небезразличен.
Он прикрывает глаза, но лишь на миг, потому что в следующую секунду его рот вновь оказывается на моих губах, и в этом поцелуе нет поддразнивания или мягкости. Тогда я понимаю, что выиграла.
Наш поцелуй становится всё более неистовым и возбуждающим, и он смещается, лишь слегка подаётся навстречу — давая время и пространство, чтобы испугаться, но я не боюсь. Обнимаю руками его за спину, играя пальцами с мускулами, пока он подминает меня под себя.
Наши руки набираются смелости, стремясь доставить удовольствие, а не просто исследуя. Он ловит мой крик губами, пока его рука находит мою грудь, выписывая ладонью круги и оказывая идеальное давление на сосок.
От всех моих ёрзаний майка задирается до рёбер, и он запускает под неё руку, но двигается неторопливо, словно я могу испугаться.
Но мне не страшно.
Он скользит губами повсюду — посасывает, дразнит, а я могу лишь прижимать его голову к себе, хотя хочется мне большего. Гораздо большего.
Его лицо поднимается на один уровень с моим, пока его рука движется вниз, безошибочно обнаруживая пальцами тепло даже через ткань шёлковых шорт.
— Всё в порядке?
В ответ я лишь исторгаю стон.
— Ты можешь остановить меня в любое время.
— Итан, — впиваюсь зубами в нижнюю губу. — Заткнись.
Я чувствую его улыбку и то, как аккуратно его рука перемещается ко мне между ног. Он гладит, пока бёдра не раздвигаются, а потом проникает рукой под шорты, под трусики, обнаруживая мой влажный жар. До меня откуда-то доносятся тихие мяукающие звуки, и я стыдливо осознаю, что они принадлежат мне.
Итан поцелуями стирает моё смущение и освобождает меня от шорт и белья, неспешно стягивая по ногам, пока я не откидываю их в сторону.
Я лежу голая под Итаном Прайсом, и ничто в мире ещё никогда не казалось мне таким правильным и совершенным.
И только когда он снимает с себя боксеры, практичность прорывается сквозь сексуальный туман.
— Подожди!
Он резко выдыхает через нос, но глядя на меня озабоченным взглядом полностью отстраняется.
— Защита, — говорю я в ужасе от того, что не подумала об этом раньше, хотя до сих пор она мне никогда и не была нужна.
В его глазах мелькает облегчение, и он оставляет на моём плече поцелуй.
— Тебе повезло, что я оказался парнем, достигшим половой зрелости. Мы всегда подготовлены на случай, если нам улыбнётся удача с сексуальной студенткой-киношницей.
Я немного улыбаюсь, проводя руками по его груди и замечая, как он втягивает воздух, когда мои руки дотрагиваются до его плоских сосков.
— Оказывается, ты считаешь меня сексуальной.
Его взгляд теплеет, блуждая по моему лицу.
— Ты очень сексуальна.
Он не шутил, что защита у него под рукой — всего полсекунды он копается в прикроватной тумбе, прежде чем натянуть презерватив.
Наверное, мне должно быть страшно, но никогда в своей жизни я ещё не была настолько возбуждена и в чём-то уверена.
— Последний шанс, — шепчет он, устраиваясь на мне.
В ответ я притягиваю к себе его губы, а он опускает ладонь между моих бёдер, раздвигая их и пристраиваясь там.
Поначалу немного неприятно. Не больно, просто тесно, и я автоматически напрягаюсь, сопротивляясь давлению.
— Расслабься насколько можешь, — просит он, касаясь губами моей шеи.
Я подчиняюсь, доверяясь ему, и он медленно проникает в меня, вырывая из нас обоих стоны. Я знаю, когда он полностью оказывается внутри, потому что тут же чувствую себя сытой и удовлетворённой.
Вот и всё.
Но я ошибаюсь.
Потому что в следующий миг, он упирается руками по обе стороны от моей головы и начинает двигаться, ни на секунду не отрывая глаз от моего лица. Я ещё чувствую остатки той тесноты, но недостаточно, чтобы перестать поднимать бёдра навстречу его степенным толчкам.
Почему-то мне всегда казалось, что это не длится дольше пары минут, но процесс восхитительно продлевается, пока мы оба не начинаем двигаться всё быстрее и быстрее, и я оказываюсь очень близко, но не знаю, как дотянуться.
Итан скользит рукой вниз по моему телу, и его пальцы вытворяют что-то чудесное, касаются меня именно в том, нужном мне месте, так что через несколько секунд приходится прижать руку к лицу, чтобы сдержать крик, когда мир вокруг взрывается.
Итан приглушённо ругается, и впервые за весь вечер он забывает о нежности, резко ворвавшись в меня, прежде чем дёрнуться один раз, второй… Я понимаю, что его мир тоже взлетел на воздух. И мне это нравится.
После он неторопливо скатывается с меня и притягивает спиной к своей груди, обхватив руками за талию.
— Мне нужно вернуться в комнату, — говорю я, наконец, отчасти потому, что это правда, а отчасти потому, что не знаю, что говорить в неловкий момент после такого потрясающего события.
— Если бы я знал, что у тебя на уме, то пришёл бы сам, — произносит он мне в волосы. — Избавил бы тебя от позорной прогулки.
— Это плохо, что я почти надеюсь нарваться на твою мать? Чтобы увидеть выражение её лица.
Его рука немного спускается, щипая меня за ягодицу.
— Даже не вздумай. Сначала будет смешно, но гарантирую, что в следующий раз, когда вы увидитесь на воскресном ужине, это воспоминание уже не вызовет такого веселья.
Целую секунду мой мозг усваивает его слова, а потом сердце слегка подпрыгивает от счастья, пусть я и задаюсь вопросом, сказал ли он это просто гипотетически.
— Значит, будет ещё один воскресный ужин? — интересуюсь я как можно непринуждённее для такого важного вопроса.
Итан приходит в движение, слегка приподнимается, чтобы подпереть рукой голову, пока другую убирает с моей талии, накрывая ей мою щеку.
— Стефани…
Немного поворачиваюсь, чтобы заглянуть ему в лицо, и моё сердце чуть-чуть тает. Он нервничает.
— Для этого не самое подходящее время, — начинает он, — ведь мы только что… ты и сама знаешь. Но я клянусь Богом, что собирался сказать об этом завтра утром, ещё до того, как узнал, что мы…
— Консуммируемся? — осведомляюсь с развязной ухмылкой.
Но он не отвечает на улыбку, его лицо совершенно серьёзное. Полное надежды.
— Я знаю, что мы согласились жить вместе только до начала учёбы, и знаю, что ты планировала вернуться в общежитие и всё такое, но…
— Но? — шепчу я.
Его взгляд падает на мои губы.
— Но из нас получаются неплохие соседи. А ещё лучше — любовники. И я подумал… мне интересно… если ты захочешь… Я надеялся, что ты сможешь, ну знаешь… остаться.