Что же я видел: кучу какой-то зеленой гадости. Зелень эта росла повсюду — на деревянных столбах, на земле — ВЕЗДЕ! Были еще огромные лужи с водой голубого цвета. Такого же, как небо у нас над головой. Одним словом, какой-то сине-зеленый кошмар. Хорошо хоть солнышко было привычного желтого цвета. То ли дело все пепельно-оранжевое и каменистое, как у нас в поселке. Так что я даже не понял — из-за чего все так переживали. Пусть остаются себе эти пришельцы да живут сколько хотят в этом нелепом мире. Авось долго не протянут.
Но Егору Петровичу, похоже, пейзаж пришелся по душе. Он то и дело цокал языком, приговаривая: «Очнулась! Очнулась, Матушка Земля! Пришла в себя после того, что с ней в первую войну сотворили!» Трехногий Фетр и тот покрякивал от удовольствия. А я не понимал, чем они так впечатлялись. Все такое чужое, непонятное и страшное. И тогда скутер прислал мне в голову какие-то движущиеся картинки. Наверное, собрал их в головах Егора Петровича, Слепой Провидицы и Трехногого Фетра. На этих картинках они были детьми — зрячими, и с нормальным количеством ног — и купались в этих лужах, валялись на желтой мягкой земле под жарким солнцем, бегали босиком по всей этой зелени. Я прямо чувствовал, как она щекотит мои ступни, а на мне были тяжелые и крепкие ботинки. Я бежал по бескрайнему зеленому морю, вдыхая незнакомые мне доселе ароматы, дышал ими и не мог надышаться. А потом скутер послал мне в голову еще одну картинку. И я увидел привычный мне пепельно-оранжевый мир из кварца и кремня. Но уже не был очарован им так сильно, как раньше.
— Ну уж нет, — пробормотал я. — Чего удумали, гады. Я им покажу, как они смогут здесь обосноваться!
Скутер развернул свою треугольную голову и благодарно обслюнявил мое лицо. Я был не в обиде. Мы подлетали к месту, где инопланетяне разбили свой лагерь. На прекрасный ковер из этой чудесной зелени они поставили свои убогие квадратные коробки и летательные аппараты, какие я видел в книжках наукопоклонников. Когда скутер завис над всем этим, я хотел было попросить его покричать, но не пришлось. Из коробок как насекомые стали выбегать пришельцы. Они прыгали и махали своими ручками и я, решив, что они радуются нашему прилету, велел скутеру опускаться. И сделал это почем зря, потому что сразу же нас окружили уродцы, как две капли воды похожие на ту голову, что вещала с неба. Одеты они были в серые костюмы, которые блестели на солнце так, что я зажмурился.
Так вот — окружили они нас, наставив блестящие трубки. Егор Петрович ободряюще похлопал меня по спине, велел не делать глупостей пока он не разрешит, и вышел вперед выполнять дипломатическую миссию.
— Господа! — начал он. — Мог бы я переговорить с кем-нибудь из вашего начальства?
Вперед вышел пузатый пришелец и, прищурившись, спросил на чистом нашенском, мол, простите, а вы, собственно, кто такие. Егор Петрович так же вежливо ответил ему, что то же самое хотел бы спросить у них. Потому что вроде как это наша планета, и мы на ней живем. Пришелец с этим не согласился. Сказал, что они сюда прилетели помогать в войне, никого не обнаружили и теперь эта прекрасная планета принадлежит им, согласно какой-то там конвенции. А еще сказал, что они сделают из нее межгалактический курорт. Тут я не утерпел и рявкнул:
— Ну, здрасьте! А не поискать ли вам межгалактический курорт где-нибудь промеж ног у ваших матерей?! Мы живем здесь с самого рождения и никаких чужаков нам не надо!
Пришельцы начали что-то верещать по-своему. Егор Петрович планировал что-то сказать, но поперхнулся и закашлялся. Трехногий Фетр под шумок укрылся под крылом скутера, а Слепая Провидица ехидно прошептала за моей спиной: «Первая война из-за твоего друга Егорки началась, и, чует мое сердце, зачинщиком второй станешь ты, Гера, как достойный ученик сего ученого мужа».
Тут я потерял дар речи и потихоньку начал менять свое мнение о Слепой Провидице. В плохую сторону. Пришельцы свое мнение о нас, видимо, поменяли тоже, потому что больше никто говорить не пожелал, хотя Егор Петрович очень старался наладить диалог. В нас начали тыкать металлическими палками, загоняя в одну из квадратных коробок. Такую же уродскую, как и пришельцы.
Скутер так испугался, что начал уменьшаться в размерах. Того и гляди обнаружат Трехногого Фетра и тоже начнут чем-нибудь тыкать. Я велел скутеру не паниковать, сделаться невидимым и потихоньку отползать, прихватив старикана со старой шляпой. За скутер я вообще боялся меньше всего, а вот остальных следовало поберечь.