Француз? Бельгиец?
Да тут собрался настоящий интернационал… но мы друг друга отлично понимаем. Мысль об этом впервые пришла мне в голову и ударила с такой силой, что я буквально покачнулся.
Что? Как это возможно?
Комроты тем временем распинался, что употребление алкоголя и наркотических средств на территории полигона запрещено, что за первый раз штраф, за второй — разрыв контракта, что нахождение посторонних в транспортной зоне — а это еще что такое? — запрещено, что уход из зоны патрулирования запрещен, что в штабном корпусе есть магазин, где можно за вычеты купить и еду, и промтовары, и что там же имеется зона сенсорного облегчения, где совершенно бесплатно можно снять сексуальное напряжение, вот только записываться надо заранее.
Так что фиг Эрику, а не женщины.
— Вопросы не предусмотрены. Дальнейший инструктаж проведут командиры взводов, — на этом комроты свою официальную речь закончил.
— Вольно, — негромко сказал, подойдя к нам, то ли француз, то ли бельгиец Поль. — Вопросы сможете задать мне. Но потом. И лучше не задавать. Все равно мало на что отвечу.
Вблизи стало ясно, что он не так уж и молод, и что лицо у него явно обожжено, давно и основательно.
— Мы будем охранять громадный склад. Что там лежит и почему — не наша забота. Трогать корпуса хранения, кубы, башни, дредноуты — нельзя. Это просто очень опасно, — развил комвзвода мысль Нгуена. — Надеюсь, что идиотов среди вас нет. Сегодня мы в патруль. Учебный, между обычными, чтобы познакомиться с маршрутом и окрестностями. Но потом. Сначала — снаряжение. Вопросы?
Любопытных не нашлось, скорее всего потому, что спросить хотелось слишком о многом, и каждый, даже Эрик «Язык-Без-Костей» и Джавал «Пальцы Веером» понимали, что для разговоров найдется более удобное время. Первое солнце укатилось к горизонту, второе, красное, забралось в зенит, но света оно давало меньше, и небо чуть пригасло.
Поль отвел нас в оружейку, где каждому из бойцов выдали по АК-74, бронику, каске, разгрузке и небольшому, но плотно набитому рюкзаку.
— Термос! — комвзвода вытащил названный предмет из кармана. — Всегда наполненный. Всегда. Да, мы далеко не уходим от водокачки, — живительную влагу качала конструкция из толстых труб, которую я увидел рядом с плацем, — но это пустыня, и она безжалостна.
Еще в рюкзаке обнаружился фонарик, противогаз, и плотная накидка, что-то среднее между буркой и плащ-палаткой.
— Разрешите обратиться, — начал Вася. — А зачем нам эти предметы?
У меня вопросы были те же самые.
— Не разрешаю, — отрезал Поль. — Расскажу, но потом. Сейчас время получать машины, — он глянул на часы, украшавшие жилистое запястье.
Огромный гараж прятался за казармами, впритык к внешней ограде, внутри пахло бензином и машинным маслом. Рядками стояли пикапы с лавками в кузовах, выпирали увеличенные под пустыню колеса; а в стороне под тентами прятались еще какие-то машины, много крупнее, наверняка бронетранспортеры или БМП.
— Обычные патрули движутся по отделениям, три машины, — сообщил комвзвода. — Сегодня у нас учебный, едем все вместе. Распределяйтесь.
Я попал в один пикап с Ингваром, Сычом, Васей, порадовался, что Цзянь едет не с нами, и с неудовольствием посмотрел на белесый затылок усевшегося за руль Эрика.
— Ух, погоняем! — заявил тот, поворачивая ключ зажигания.
Мотор заурчал мягко, словно довольный жизнью кот.
— В колонну за мной! — подал команду комотделения.
Машина двинулась, я ухватился за борт, и мы выехали за пределы ангара, под сиреневое вечернее небо. В лицо ударил горячий ветер из недр пустыни, один из парней напротив, которого я не знал, цапнул едва не слетевшую с головы кепку, и от души матюкнулся.
— Ты русский? — спросил я.
— Ага, Колян, — отозвался он, щуря серые глаза на загорелом лице. — Псков, десантура. Ты откуда?
Я назвался, и он уважительно покачал головой — мы конечно, не «никто, кроме нас», но тоже не лаптем щи хлебаем.
Потом стало не до разговоров, наш пикап через ворота во внутренней ограде въехал собственно на полигон. Асфальт остался позади, под колесами оказался «маршрут патрулирования», то есть вусмерть разбитая колея в слежавшемся буром песке, и машину принялось немилосердно трясти.
Слева за внешней оградой разлеглись уходящие к горизонту барханы, вытянутые, словно выводок невероятно толстых змей. Справа во всей красоте открылись кубы, серые громады, от которых тянуло холодом; казалось, что воздух рядом с ними подрагивает, а по стенкам ползают тени.