— Так, где тут неположенные женщины? — в дверь заглянул чернявый малый с квадратной челюстью супергероя и троечками на погонах. — Мне их приказано эвакуировать. Собираемся, гражданочки! Помаду и пудру не забываем!
— Да-да, сейчас! — Жанна решительно бросилась на шею Васе, койка под ними заскрипела.
— Ух, не здесь же, а то мне завидно! — воскликнул Эрик. — Или нет, продолжайте! Посмотрю хотя бы.
Мария наклонилась ко мне, заговорила шепотом:
— Я бы хотела с тобой еще увидеться. Там, — и она мотнула головой в ту сторону, где пряталась транспортная зона. — Когда тебя забросит так далеко, понимаешь, что наш мир очень маленький, крохотный.
Ингвар резко встал, потянул за рукав замешкавшегося Хамида, Сыч поднялся сам. Посмотрев на нас, смутился даже непрошибаемый Эрик, перекинул ноги через койку и сразу оказался вроде бы далеко.
— Но мы из разных его концов, — я улыбнулся.
Мария мне нравилась, но я не понимал, что и как у нас с ней может получиться — женщина легкого поведения из Колумбии и вояка-наемник из России.
— Ничего, я тебя найду, — и она протянула мне листок бумаги и карандаш, неведомо где добытые. — Я даже выучу русский язык, ведь там у нас не будет возможности говорить так. Пиши телефон и е-мейл.
— Гражданочки! — напомнил о себе малый с супергеройской челюстью.
— Идем, идем! — отозвалась Жанна, отрываясь от Васи. — Мы договорились, милый? Запомнил все?
Наш черный друг кивнул, его физиономия буквально лоснилась от счастья.
Я взял карандаш и как можно разборчивее написал свои координаты.
— До встречи, — Мария наклонилась еще ближе и неожиданно поцеловала меня в губы, замерла на мгновение.
— До встречи, — прошептал я, когда она отпустила меня.
Она обернулась у двери, махнула и улыбнулась, и сердца моего словно коснулась теплая ладошка.
— Боец Серов! — неожиданно воскликнул тот же геройскочелюстный тип. — Кстати! Немедленно к командиру батальона!
В кабинете у Збржчака пахло мятной жвачкой, леденцами, зубной пастой, короче говоря всем, что используют, чтобы забить перегарную вонь изо рта. Сам комбат восседал за крохотным столом, заваленным — я не поверил своим глазам — бумажными папками, и за его спиной красовался огромный план полигона, где все хранилища были пронумерованы.
Башня, во внутренностях которой мы побывали и прятали девчонок, имела номер пять.
— По вашему приказанию прибыл! — отрапортовал я.
— Садись, хер тебе в глотку, — поприветствовал меня Збржчак. — Здоров, боец?
— Так точно.
— Тогда рассказывай, — велел он.
Я сделал большие глаза и изобразил полное непонимание того, чего хочет начальство. Оно предсказуемо взбеленилось, в лицо мне полетела «собачья кровь» и другие польские ругательства вперемешку с кипящей слюной.
— Все, что произошло, начиная с момента выхода на последнее патрулирование, — сказал Збржчак, немного успокоившись.
Я кивнул и принялся излагать — фразы покороче, меньше подробностей, основные факты байки, состряпанной Эриком.
Комбат слушал, морщил красную рожу и жевал какую-то дрянь, похожую на корни петрушки, только мелкие. Судя по пряному запаху, эту штуку я учуял, когда мы впервые с ним столкнулись — на плаце, когда я не понимал, где нахожусь и что вокруг происходит.
— Тупое вранье! — рявкнул Збржчак, когда я закончил. — Все же было совсем не так! Неужели ты думаешь, что эта лажа прокатит? Вы столько лет врали про Хатынь, мало вам? Рассказывай правду!!
— Так точно, — я кивнул и снова принялся излагать в точности то же самое, теми же самыми словами.
Игра в исполнительного, но очень тупого бойца — штука невероятно бесящая.
— Чтооо?! — Збржчак вскочил, зацепил брюхом стол, тот едва не опрокинулся, папки поехали в сторону, так что комбату пришлось их ловить, чтобы не дать обрушиться на пол. — За дурака меня держишь?!
— Никак нет.
Отвечал я по-уставному, смотрел прямо, вид имел, как положено по заветам предков, лихой и придурковатый. А что меня мутило от слабости, и болели все до единого повреждения — синяки, порезы, мелкие растяжения, ссадины — полученные за эти дни, комбат знать не мог.
— Ладно, — Збржчак обрушился на скрипнувший под его могучей полководческой задницей стул, и некоторое время буравил меня взглядом, надеясь, видимо, что я зарыдаю, паду на колени и признаюсь во всем. — Во многое я готов поверить, но вот что вы тех курв случайно встретили — никогда… Они бы сами никогда не удрали, это раз, и ни хрена не выжили бы на полигоне столько времени, солнце, песок и сушь их бы погнали обратно сразу.